Здесь и сейчас
Шрифт:
«Как все нелепо складывается», — мрачно думал Джио. Разве так он хотел рассказать ей о Лючии? Выпалил все ни с того ни с сего на пороге… Но произнести фразу «Моя жена мертва» было так больно, так мучительно, что горло сдавило как стальным обручем. Ему оставалось либо буквально выпихнуть эти слова из себя резко и безжалостно, либо поддаться страху и оставить их невысказанными опять.
— Я все объясню, — кивнул Джио. — Только скажи, что хочешь знать.
— Все…
Терри высвободила руку, и ему показалось, что у него отняли что-то жизненно
Всю прошедшую неделю Джио пытался убедить себя, что сам себя обманывает, что ночь, проведенная с ней, — просто мимолетное плотское удовольствие, и больше ничего. Страсть. Похоть. Результат двухлетнего затворничества и воздержания. Наваждение какое-то. Не может женщина быть такой потрясающей. Такой незабываемой. Такой притягательной.
Но теперь здесь, рядом с ней, Джио ясно понял, что просто лгал самому себе. Когда она открыла дверь, он на мгновенье остолбенел, ему показалось, будто в лицо ударило жаром. Мысли моментально закружились в голове, тело напряглось, мышцы натянулись. Быть с Терри в одной комнате и не иметь возможности прикоснуться к ней, поцеловать ее…
Но нужно было держать дистанцию, контролировать себя и не поддаваться пьянящему желанию, которое не давало сосредоточиться и отзывалось болью в каждой клетке. По крайней мере до тех пор, пока он не сказал ей правды.
— С чего же мне начать?
Испепеляющий взгляд ее прекрасных глаз мог бы уничтожить его, будь Джио послабее.
— Знаешь, говорят, что начинать всегда лучше с начала.
С начала. Началось все давно, когда он и Лючия были очень молоды и чисты. Они познакомились еще детьми, им было лет двенадцать-тринадцать, но уже тогда они поняли, что не должны расставаться, что созданы друг для друга. Но это были только его воспоминания, и Терри не имеет права ни на какую их часть.
— Джио…
Ее голос подсказал, что он слишком долго молчит.
— Ты уж либо скажи, либо…
Быстрый уверенный взгляд восхитительных глаз на дверь, упрямо сжатые губы…
— Мы с Лючией были женаты больше десяти лет.
— Больше десяти! — девушка никак не ожидала такого. — Вы, наверное, были…
— …влюблены друг в друга с детства, — мрачно продолжил Джио. — Она казалась мне идеалом, средоточием всего, что я искал в женщине, в жене. Я полюбил ее с первого взгляда и никогда не переставал любить.
Его тон заставил Терри засомневаться в абсолютной уверенности его слов, но расспрашивать она не стала — просто не смогла.
Девушка ощущала одновременно невероятное волнение и угнетающий холодок в сердце.
То, что он испытывал к Лючии, было настоящей любовью, всепоглощающей, какую описывают лишь в сказках, и какую она сама могла представить только в смелых фантазиях. Такая любовь выпадает немногим счастливчикам.
И Джио никогда не испытает этого чувства к ней. Его сердце уже было отдано другой женщине. Раз и навсегда. И вряд ли в нем осталось место для нее…
— Что дальше?
— Мы поженились, строили планы на долгую счастливую жизнь: дом, дети и все такое. И какое-то время так и было. Появился малыш, о котором она так мечтала.
— Паоло.
— Да, Паоло.
Вдруг с лицом Джио что-то произошло: челюсть напряглась, взгляд затуманился. Каким-то резким движением он отшатнулся от Терри, пересек комнату, встал у окна и сунул руки в карманы дорогого пиджака. Казалось, его невероятно заинтересовал бесконечный поток машин на дороге — так пристально он смотрел. Ей вдруг захотелось коснуться его, дотянуться, высказать свои мысли. Но жгучая неуверенность удержала. Если подойти к нему сейчас, он может отстраниться, оттолкнуть ее нетерпеливым жестом, полным злости. Если не хуже. От всего этого было больно. Невыносимо больно.
— Значит, у вас родился Паоло…
Она с трудом заставила себя говорить. Широкая спина, словно стена, отгораживала его от нее, отталкивала. Как будто к ней прикрепили записку: «Проход закрыт! Не подходи! Нарушители будут задержаны и наказаны».
— Были проблемы?
— Нет. — Голос Джио звучал так, словно исходил откуда-то издалека. — Не было проблем. Роды прошли хорошо, малыш родился здоровым. И с Лючией все было в порядке. По крайней мере, все так думали. Мы привезли сына домой…
Он повернулся к Терри без предупреждения. Видеть его лицо было почти нестерпимо.
— Что случилось?
— За десять дней до первого дня рождения Паоло Лючия — она тогда была на кухне одна — упала без чувств. Внезапно. Неожиданно. Ничто не предвещало беды. Она жаловалась на легкую головную боль, но больше ни на что. — Он сделал долгий шумный вдох. — Той ночью она умерла, в больнице ничем не смогли помочь. Кровоизлияние в мозг — так сказал врач. Такого никто не мог предвидеть.
— О…
Ничего более вразумительного Терри произнести не смогла. Ей хотелось обнять его, поплакать вместе с ним, сделать что-нибудь, чтобы помочь ему. Но она не решалась — боялась.
— Мне…
— Нет! — грубо перебил ее Джио. В его глазах сверкал угрожающий огонь. — Не смей говорить, что тебе жаль! Не хочу снова слышать это ужасное слово. Я наслушался сожалений за месяцы после того, что случилось… после ее похорон, и сыт ими по горло! Каждый, кого я встречал, считал своим долгом сообщить мне, что сожалеет и как сильно сожалеет…
— Но они просто пытались хоть как-то помочь…
— Вполне возможно. Только в таких случаях вообще ничто не способно помочь. Почему-то люди думают, что выраженные соболезнования каким-то непостижимым образом все исправят.
— Не знаю почему, — честно призналась Терри. — Мне не приходилось терять близких. Я и на секунду не могу представить, что ты чувствуешь.
Ее слова его тронули.
— Что ж, по крайней мере честно.
Если бы она знала, как ему помочь…
— Послушай, мне кажется, тебе нужно чего-нибудь выпить. Может, присядешь? А я пока что-нибудь придумаю.