Здесь обитают чудовища [Глазом чудовища. Здесь обитают чудовища ]
Шрифт:
У Хэма Ходжеса была целая библиотека подобной литературы, начиная с описаний Чарльза Форта о необъяснимых случаях. Книги эти могли заинтересовать кого угодно, к тому же у Хэма была веская причина интересоваться подобными вещами — после того, что случилось с его двоюродным братом на Короткой Дороге.
— Достал тебе буханку белого хлеба с изюмом и полдюжины булочек, — объявил Хэм, возвратившись. — Эми сказала, что булочки следует подогреть, они вчерашние — Пусть даже двухнедельные, всё равно они остаются хорошими, если только их готовила она. Мне повезло, что у вас осталось так много старого хлеба за день перед новой выпечкой.
— Ну, к нам должна была заявиться одна компания, но никто так и не приехал, вот поэтому и сохранилось так много хлеба. Странно всё это, — Хэм опустил буханку и булочки в пластмассовый пакет перед Ником. — Один парень позвонил в прошлую пятницу… ровно неделю назад. Сказал, что он из Хейсентайновского Института, и что они собирают материал о Короткой Дороге. Хотели сюда приехать и порасспрашивать о Теде и Бене… — Хэм помедлил на несколько секунд. — Подумать только — сколько уже времени прошло после их исчезновения. По крайней мере это на некоторое время отпугнуло народ от той дороги. Потом кто-то снял дом Вильсона на это лето, а так как с тех пор, как закрыли шоссе к Шоктону, Короткая Дорога — единственная возможность попасть на тот берег озера, то теперь снова по ней стали ездить.
Во всяком случае этот парень сообщил, что он занимается исследованиями, и поинтересовался, где ему можно остановиться. А у нас есть домик, вот мы и сказали, что поселим его там. Только он так и не появился и даже не позвонил.
— А сколько же времени уже прошло с тех пор, Хэм?
— Это случилось двадцать четвёртого июля 1955 года. Ну, ведь ты и сам с родителями был в то лето здесь на озере. Припоминаю, что твой отец участвовал в поисках. Я тогда как раз вернулся из Кореи, только-только из армии. Мы прочесали тот район вдоль и поперёк — Тед был отличным парнем и знал всю округу как свои пять пальцев. Бен тоже был не дурак, он подружился с Тедом ещё на флоте и приехал сюда порыбачить. И они просто исчезли, как и все остальные — как Колдвелл с женой и двумя ребятишками в 1946 году, а до них — Латимер и Джонсон. Я тут на этой неделе просмотрел все свои заметки из записной книжки, чтобы ответить на любой вопрос, который этот парень из Института вздумал бы задать. Знаешь, с тех пор, как в газетах впервые появились сообщения об этом, на Короткой Дороге исчезло примерно тридцать человек. Люди стали пропадать тут ещё до того, как была проложена эта чёртова дорога. Что-то вроде Бермудского Треугольника. Только не так часто, чтобы это всерьёз взбудоражило людей. Всегда между исчезновениями проходило довольно много времени, чтобы всё успело забыться. Но всё же не следовало снова открывать эту дорогу. Джим Самюэльс попытался как-то отговорить новых владельцев, и хотя они прямо и не рассмеялись ему в лицо, мне кажется, они посчитали это глупыми предрассудками местной деревенщины.
— Но если в домик Вильсона можно попасть только по одной дороге… — Ник знал эту легенду о Короткой Дороге, но он также мог понять и приезжих.
— Да, конечно, им же нужно как-то туда добираться. Никто не станет прокладывать новую дорогу к нескольким летним домикам у озера только потому, что о той, что уже есть, ходят странные слухи, а сама она в приличном состоянии. Знаешь, а у этого писателя, — Хэм постучал ногтем по обложке книги, — попадаются довольно интересные мысли. А здесь, — он указал на «Кое-что новое про „нечто“», — говорится, например, что то, что мы думаем, будто весь наш мир исследован, — неверно, и есть целые районы, о которых мы не знаем вообще ничего — горы, на которые никто никогда не взбирался, земли, куда цивилизация так ещё и не добралась.
— «Здесь обитают чудовища», — процитировал Ник.
— Что ты сказал? — Хэм поднял на него глаза.
— У папы есть настоящая старинная карта, которую он купил в Лондоне в прошлом году… она вставил её в раму и повесил в своей комнате. На ней изображена Англия и часть Европы, а по нашу сторону океана на ней лишь какие-то значки с драконами и морскими змеями, а сверху написано: «Здесь обитают чудовища». На старых картах неизвестные земли населяли тем, что, по представлениям автора, могло там водиться.
— Ну, что же, мы действительномногого не знаем, а большинство людей не желают знать ничего больше того, что находится прямо перед их глазами. Пытаешься объяснить им вещи, которые выходят за рамки их обычных представлений, а они только отмахиваются, что это просто тебе мерещится и на самом деле ничего необычного нет. Но мы-то знаем о Короткой Дороге и о том, что там происходит.
— А что, по-твоему, там происходит на самом деле, Хэм? — Ник взял бутылку кока-колы из холодильника, открыл её и сделал глоток.
— Есть же Бермудский Треугольник, только этот Сандерсон утверждает, что никакой это не «треугольник», а нечто гораздо большее, что там провели несколько опытов и выяснилось, что это только одно из десяти подобных мест на планете. Корабли, люди и самолёты то и дело там пропадают — и ничего не нашлось, что могло бы объяснить происходящее. Однажды там пропало целое звено самолетов ВМФ и посланный на их поиски гидроплан. Может, всё дело в каких-то магнитных полях, действующих в таких районах. Сандерсон предполагает, что происходит прорыв в другой пространственно-временной континуум. Возможно, один из подобных «треугольников» есть и здесь, у нас. Как жаль, что этот парень из Хейсентайновского Института так и не приехал! Иногда кое-кто из яйцеголовых действительно проводит толковые исследования. И…
Его прервал отчаянный лай снаружи. Руфус, выгнув дугой спину и распушив хвост, угрожающе зашипел в ответ. Хэм обернулся.
— Что за чертовщина! — и он направился к двери.
Руфус прижал к голове уши, его голубые сиамские глаза превратились в две узенькие щелки, он исступлённо шипел и иногда издавал глухое ворчание. Но было очевидно, что того, кто лаял снаружи, это совершенно не испугало.
У магазина остановился автомобиль, вернее сказать, джип, и за его рулём сидела девушка, но она не могла выбраться из машины, поскольку удерживала крайне возбуждённого и разъярённого пекинеса, который бешено вырывался из её рук, не сводя выпученных глаз с Руфуса.
Девушка посмотрела на Хэма сквозь забранную сеткой дверь и на выглядывавшего из-за его плеча Ника.
— Пожалуйста, — она слегка улыбнулась, — не могли бы вы убрать своего бойца? Я хочу войти, но не могу же я выпустить Ланга Хсина!
— Извините! — Хэм остановился и подхватил Руфуса, с привычной лёгкостью избегая когтей, которые огромный кот уже выпустил, приготовившись к схватке. — Прошу прощения, Руфус, но тебя на время придётся запереть в кладовке, — и хозяин магазинчика ушёл с брыкающимся и завывающим котом, а Ник открыл дверь девушке. Она по-прежнему не выпускала из рук пекинеса, который замолчал при виде удаляющегося не по своей воле врага.
— Он слишком мал, чтобы сразиться с Руфусом, — заметил Ник. — Руф только махнул бы один раз — на этом всё бы и кончилось.
Девушка нахмурилась.
— Не будьте так уверены в этом! Пекинесов когда-то называли собаками-драконами. Псы-львы — они даже охраняли дворцы. Для своего роста они считаются одними их самых храбрых в мире животных. А теперь тихо, Ланг, ты уже добился своего. Мы все знаем, что ты очень храбрый пёс, бесстрашное Драконово Сердце, — пекинес высунул язык и лизнул девушку в щёку, а затем величественно огляделся, словно теперь, после бегства его врага с поля битвы, всё вокруг стало принадлежать ему.