Здесь слишком жарко (сборник)
Шрифт:
Но вот однажды ночью он проснулся от густого дыма, который заполнил его квартиру. Он сразу же вскочил, чувствуя недоброе, и выскочил во двор. И тут он остолбенел, увидев горящую липу.
Он стоял как вкопанный минуту, а может быть и больше, потом рванулся в дом и подсоединив дрожащими руками шланг к крану стал торопливо тянуть его во двор.
В это время подъехали пожарные, которые довольно быстро потушили горящее дерево. Возможно, их вызвали соседи, сами испугавшиеся последствий пожара. Счет за тушение пожара прислали Марку.
Несколько дней после этого он не выходил из дома. Его сад являл
Наконец Марк вышел из своей берлоги и направился коротавшим летний вечер соседям.
Шимон посмотрел на него с вызовом, остальные – с любопытством. До сих пор он относился к своим соседям с долей презрения и смотрел на них сверху вниз. «Примитивы!»– всегда говорил он, если речь заходила о местных. Он относился к ним, как европеец из метрополии – к туземцам из колонии.
Соседи чувствовали отношение Марка и это их особенно бесило. Это были простые люди, любую враждебность они чувствовали так же чутко, как животное чувствует яд.
А Марк не скрывал своего презрения к соседям и никогда не пытался наладить с ними добрососедские отношения.
Но сейчас он их ненавидел так, как наверное ни разу и никого в своей жизни не ненавидел до сих пор.
Однако его гнев не испугал соседей. «Что ты можешь?» – будто говорил своим взглядом Шимон. В юности он служил в боевых частях и участвовал во многих боевых операциях. Вернувшись из армии, он решил заработать на наркоте и очень быстро сам подсел. С тех пор он не раз успел побывать в тюрьме, но характер у него остался прежний. Он всегда и везде чувствовал себя хозяином и даже полицейские старались лишний раз с ним не соприкасаться.
Но Марку не было дела до всего этого. Это его дом! Он вложил в него свой труд, свое здоровье, свою жизнь. Он сотрет эту гнусные ухмылки с их наглых рож!
Марк долго смотрел Шимону прямо в глаза и тот наконец не выдержал и вспылил:
– Что ты на меня уставился?! Я тебе должен шекель?!
– Кто поджег дерево? – Спросил Марк глядя на Шимона.
– Чего ты меня спрашиваешь?! Не нравится – убирайся в Россию! – завелся Шимон.
– Это моя земля, – ответил Марк, – И я заплатил за нее дороже, чем ты! Своей жизнью, своим здоровьем! Еще раз ко мне сунетесь – убью! А того, кто это сделал, я маму……! – перевел он на иврит идиому с русского.
– Что-что?! – спросил Шимон, и его смуглое лицо побелело.
Марк повторил, и Шимон бросился на него. Но Марк этого и ждал. Сорвав с себя кожаный ремень с тяжелой пряжкой, он, размахнувшись, как когда-то во время службы в рядах советской армии, ударил Шимона по голове, и тот рухнул на землю. Голова Шимона была в крови, соседи как по команде набросились на Марка но он виртуозно орудовал ремнем, вспомнив свою юность и армейские разборки с кавказцами. Благодаря этим разборкам он научился виртуозно владеть этим грозным оружием, полосуя тяжелой пряжкой своих противников. Те пустили в ход ножи и все пытались ударить его со спины. В драке, казалось, участвовал весь квартал, взрослые и подростки собрались на этом спорном месте, отстаивая свою справедливость. Кое-кому удалось поразить Марка в спину, он уже был весь в крови, но все так же отчаянно отбивался. Наконец кто-то из соседей, скорее всего старики, вызвал полицию. Приехавшие на место полицейские сразу на нескольких полицейских машинах увезли раненных Марка, Шимона и еще несколько наиболее активных участников побоища.
Марк после этого долго лежал в больнице, и врачам пришлось долго латать его раны. Шимон вернулся домой тоже с огромным швом на лбу.
Потом еще полтора года длилось следствие.
– Я всего-то хотел спокойно жить, – сказал Марк на суде.
Он получил условный срок и с тех пор еще больше замкнулся на своем участке. Полуобгоревшая липа выжила и спустя какое-то время снова зацвела. Кактусы, которые по-новой высадил Марк, очень скоро превратились в маленькую плантацию и цвели почти круглый год удивительными по красоте желтыми цветами.
Вдоль забора с внутренней стороны Марк высадил виноград, но тот тяжело принялся. И все-таки Марк надеялся, что когда-нибудь будет у него и виноградник. Зато гранаты цвели и плодоносили каждую весну. Гранат менее привередлив нежели виноград.
Конфликтов с соседями у Марка больше не было. То ли они привыкли друг к другу, то ли смирились. А может быть после побоища он стал наконец им лучше понятен? Не ближе, но понятнее. Во всяком случае, больше никто не пытался с тех пор уничтожить его сад.
Новый мэр города занялся наконец благоустройством кварталов бедноты, и здесь появились скверы, парк, скамейки возле домов и даже детская площадка. Вдоль пешеходных дорожек высадили деревья. Поначалу многие из них выломали или подожгли, скорее всего – подростки из близлежащих домов, не привыкшие к виду деревьев. Но часть деревьев все же уцелела, и местные привыкли к ним так же, как и к саду, который разбил Марк, и уже никто их не ломал и не поджигал.
Белла
Одни считали ее слишком скромной. Другие – слишком вздорной. Третьи и вовсе считали ее дурой. Возможно, ее так воспринимали потому, что ей всегда больше всех было нужно, и она постоянно и везде боролась за справедливость.
В детстве, она бесстрашно дралась с мальчишками за право кошек на существование.
Мальчишки кидали в кошек камни и стреляли из рогаток стальными шайбами. Изюминка этой забавы заключалась в том, чтобы точно попасть кошке в голову. В этом случае, животное валилось на землю, как подкошенное, под восторженные аплодисменты зрителей и торжествующие крики самих стрелков.
Однажды став на защиту кошки в буквальном смысле слова грудью, она получила первое свое боевое крещение – железный гвоздь попал ей в руку чуть выше локтя, оставив метку на всю жизнь.
О слабых она заботилась и в школе, где, помимо прочего, была передовицей и по сбору макулатуры, и по сбору металлолома. Ей с детства нравилось опекать стариков и инвалидов. Ее все любили, но при этом почему-то считали странной.
Как-то в 8 классе у них появился очень близорукий юноша. Он тоже ни на кого не был похож, и одноклассники развлекались тем, что забрав у него очки, засовывали ему то в портфель, то в парту огрызки яблок и прочую дрянь, заставляя искать очки то в парте, то в портфеле.