Шрифт:
Говорят, месть надо подавать холодной.
Но у меня просто физически нет времени, чтобы оттягивать блаженный миг расплаты.
Я могу тривиально не дожить до торжества возмездия.
Поэтому действовать надо немедленно, прямо сейчас.
Не очертя голову, разумеется. Тщательно всё обдумать, взвесить. Затем согласовать со всеми задействованными сторонами.
Но не тянуть, не
Зато у неё, у той, кому я задумал отомстить, времени впереди – море. Хватит дней, и часов, и месяцев, и лет, чтобы помучиться. Пострадать над своей разбитой жизнью.
У неё всё ещё, ха, впереди.
Свадьба! Свадьба!
Даже если ты встречаешься со своим избранником несколько лет; даже если ты просто умеренно любишь его и ценишь, а не обмираешь и не сходишь с ума; даже если событие это давно запланировано и подразумевается как переход на новый уровень в компьютерной игре, – всё равно редкое девичье сердце не бьётся учащённо от предвкушения грядущего бракосочетания.
Мой любимый Ярослав провёл меня этим летом.
Наша компания как раз искала новый офис, и босс, как всё самое трудное и извилистое, поручил откопать его мне. Когда я, бывает, пеняю начальнику на то, что он меня нагружает сверх меры, ответ у него один: «Тренируйся, со временем займёшь моё место». Так и в случае с новым помещением: «Хозяйственные хлопоты есть неотъемлемая составляющая забот любого руководителя. Поэтому давай действуй, Вика, ищи нам новое пристанище – хорошее, удобное и недорогое».
И начались мои мытарства. Помещения, которые находились в центровых местах нашего замечательного города М. и выглядели удобными, оказывались дорогими. Те же, что были моей фирме по карману, производили впечатление такой дряни, что без слёз не вспомнишь. Ярик о моих поисках знал. Я его своими проблемами не то чтобы грузила, но обычно вводила в курс. Для чего ещё партнёр по жизни нужен, если не делиться с ним (в разумных объёмах) насущным и наболевшим! Вдобавок, когда свои вопросы с кем-то проговариваешь, то и решение лучше находится. Замечу также, что Ярик – парень неглупый и, хотя молодой, но с определёнными связями. Порой его советы и даже помощь бывают нелишними.
Мы с Яриком встречаемся уже пять лет. Но вместе не живём – то есть не ведём, говоря языком протоколов, совместное хозяйство. Он, случается, остаётся у меня ночевать – в неделю раз или два. Я приезжаю к нему гораздо реже – только когда родители его отбывают в отпуск или на дачу. Ярослав мой проживает с мамашей и папашей. У меня – своя прекрасная квартира в центре М., в сталинском доме, она досталась мне после безвременной смерти моей мамы. Я сделала в моём жилище современный ремонт. Ярик активно помогал, в том числе деньгами, поэтому отчасти считал квартиру как бы и своею тоже. И всё равно – до свадьбы я его жить к себе на постоянной основе не приглашала. Сказывалось, наверное, пуританское воспитание моей прабабки Елизаветы и её сестры, пратётки Евфросиньи. Молчаливо полагалось: вот когда он официально женится, тогда и на жилплощадь переедет.
И вот однажды, когда я в конце лета пребывала в активном поиске нового офиса, Ярик позвонил мне, страшно воодушевленный, и сказал, что нашёл помещение. «Место – прекрасное, как раз то, что вам надо, и недорого». Я стала выяснять у него детали, и оказалось, что какой-то его приятель сдаёт помещение на самом верхнем этаже «члена партии».
«Членом партии», или «зубом мудрости», называют в нашем городе офисное здание, которое начали возводить ещё до моего рождения, при коммунистах – там планировали разместить обком партии и другие партийно-советские структуры. Но потом случился путч, наступил капитализм, партия развалилась, а здание так и осталось стоять без окон, без дверей. Несколько лет, покуда я росла, оно стояло недостроенным, пугало прохожих пустыми глазницами окон. Потом его купил один бизнесмен, долго доводил до ума, затем разорился, перепродал – или, не знаю, билдинг отобрали у него за долги. Объект пошёл по рукам, и наконец третий или четвёртый по счёту хозяин ввёл его таки в строй. Нынче туда заселились разнообразные офисы: стекло, бетон, панорамный (как пишут в буклетах) вид. А название в народе сохранилось прежним, с советских времён. Увековечили, так сказать, бывшую партию и её, с позволения сказать, членов.
– Но нам это место не по карману, – отбивалась я от Ярика, – тем более на верхнем этаже! – Я приценялась к зданию и знала, что тамошнюю аренду мы не потянем.
Но Ярослав убеждал: «Тот, кто сдаёт, мой старый друг. Грандиозную скидку вам сделает, ради меня». Короче, уговорил посмотреть помещение. Однажды среди рабочего дня я и отправилась.
При встрече, ещё внизу, у лифтов, меня смутило: почему один только Ярослав офис показывает – никакого ни риелтора, ни собственника. Я спросила, в чём дело, он наплёл в ответ с три короба. Я осведомилась о цене – Ярик назвал сумму раза в три меньше рыночной. «А ещё, – сказал, – здесь есть выход на крышу, можете его за свой счёт переоборудовать, будет у вас натуральный пентхауз. Пойдём посмотрим».
Мы поднялись на самую крышу «члена партии», откуда открывался божественный вид на весь город, и тут я всё поняла, потому что возле самых перил был накрыт белоснежной скатертью столик, на котором нас дожидалась «Вдова Клико» в ведёрке со льдом и два бокала, а в сторонке – официант в белом фраке и саксофонист в бабочке. Ярик опустился на одно колено и протянул мне бархатную коробочку. Я открыла – там было кольцо. Недешевое, как раз в две-три месячные Яриковы зарплаты, как советуют брачующимся глянцевые журналы. Саксофон грянул что-то берущее за душу, молодой человек прошептал: «Вика, выходи за меня замуж», – лёгкий ветерок шевелил белую скатерть – на что уж я девушка циничная, но и на мои глаза от волнительности момента навернулась слеза.
«Я согласна», – прошептала я как положено, и подумала: «Боже, неужели я и впрямь вскоре выйду замуж? Неужели карма, преследующая мою исключительно женскую семью, наконец сломана?»
Впоследствии я старалась об этом не думать. Больше того: запрещала себе думать. Но подсознательно и против моего желания мысли время от времени сбивались в ту сторону. И невольно возникало: я убила Валерию Федоровну Кудимову и тем самым исправила карму – свою собственную и своей семьи.
Моя мама, Валентина Спесивцева, так ни разу и не вышла замуж, хотя успех имела сумасшедший. Вокруг неё вилось множество мужчин, особенно в молодости, и далеко не только мой отец, Виктор Ефимович Шербинский. Но папаня мой был официально женат на другой, разводиться не пожелал, поэтому марш Мендельсона для моей мамы ни разу, увы, не сыграли.
Равно как не прозвучал он и для моей бабки, Жанны Спесивцевой. Бабке вообще выпала из всего нашего женского семейства самая несчастливая судьба. В возрасте двадцати пяти лет, в октябре пятьдесят девятого, её убили. Убила – та самая Валерия Кудимова.
А до этого Жанна Спесивцева родила в пятьдесят четвёртом без мужа мою маму, оставила её на прабабку Елизавету и поехала покорять Москву – учиться и искать себе спутника жизни. Но нашла – удар кинжалом в сердце, который нанесла ей та самая Кудимова.