Здравствуй, лошадь!
Шрифт:
вместо маленькой рыжей лошадки там было какое-то оранжевое недоразумение!
Соня не верила своим глазам. «Может, это картина-загадка? — мелькнуло в её голове. — Может, зритель должен отыскать, где лошадь?»
— Простите, а где тут лошадь? — набравшись смелости, спросила она.
— Что?
— Где лошадь на вашей картине?
—
— Это — лошадь? — недоверчиво переспросила Соня.
Художник кивнул.
— Знаешь, Кабачок, оказывается, он не умеет рисовать лошадь!
— Как это?
— Совсем не умеет!
— Не может быть!
Они подошли вместе.
— Да, — протянул Кабачок. — Непохоже…
— Хочешь, я тебе ещё травки нарву?
Кабачок уныло помотал головой. Портрет не удался, и всё было ужасно.
— Придумала! — вдруг закричала Соня. — Я тебя сфотографирую!
И сфотографировала.
Кабачок на фотографии получился как настоящий: и уши, и глаза, и рыжая грива. Лошади по очереди подходили и удивлялись: «Очень похоже!»
А Кабачок так растрогался, что решил записать Соню в «Книгу охраны двуногих» второй раз. Теперь под цифрой «один» в книге было записано: «Соня». А под цифрой «два»: «Соня с фотоаппаратом».
Лошадь тянется к искусству
— Помнишь, ты обещала сводить меня в музей? Я сегодня свободен, — однажды сказал Кабачок.
— По-моему, лошади не ходят в музеи. Я ни разу там не видела даже пони, — засомневалась Соня.
— Вот и увидишь!
— В музее нельзя бегать, громко разговаривать…
— Я буду вести себя тихо, — пообещал Кабачок.
Соня не нашла что возразить, и они поскакали в город.
По дороге Соня пыталась научить Кабачка правильно себя вести.
— В музеях обычно говорят об искусстве.
— Хорошо, будем говорить об искусстве, — отозвался Кабачок. — Только надо потренироваться. Начинай!
Соня сосредоточилась:
— Об искусстве обычно говорят так: не правда ли, на этом портрете нарисована голова?
— А я что должен отвечать?
— Несомненно…
— А дальше?
— Потом можно так: это дерево совсем зелёное!
— А я?
— Безусловно… или что-то в этом роде…
— Безусловно, несомненно! Несомненно, безусловно! — бормотал Кабачок.
«Конечно, я никогда не видела, чтобы лошади ходили в музеи, — размышляла Соня, — но, может, я ходила не в те музеи или мы ходили в разное время».
В самом радужном настроении они подъехали к музею…
— С лошадьми нельзя! — отрезала служительница.
— Почему?! — расстроилась Соня.
—
— С девочками? — растерялась служительница. — Детский билет надо купить!
— Хорошо, — сказал Кабачок, и они прошли внутрь.
Народу было мало. Служительницы подрёмывали в креслах. И Соня с Кабачком устремились вперёд.
— Почему ты не смотришь картины? — спросила Соня, когда они пробежали залов пять.
— Уже нужно смотреть? — удивился Кабачок.
— Посмотри, это называется портрет, — начала Соня.
— Безусловно! — сказал Кабачок. Потом подумал и уточнил: — Так надо про портрет говорить?
Соня кивнула.
— Как странно, на всех портретах изображено одно и то же! — задумчиво сказал Кабачок.
— Они разные! — растерялась Соня.
— Одинаковые, — настаивал Кабачок. — Ты сравни: здесь нос — и там нос; здесь рот — и там; глаза — глаза… Тут, правда, уши не видны…
Соня решила не спорить. Тем более что Кабачок уже разглядывал батальные полотна.
— Знаешь, художники в этом музее рисуют гораздо лучше, чем тот, что водится в наших краях, — сказал он.
— Они просто по-другому рисуют, — согласилась Соня.
— У них не только можно понять, где у лошади голова, но иногда — и где ноги… Смотри, как красиво гарцует! Я тоже так умею! — и Кабачок загарцевал.
Шум разбудил служительницу.
— Лошадь? — удивилась она. — Вы с ума сошли! Лошадь — в храме искусства!
— Нельзя? — расстроилась Соня.
— Вы что, не видели при входе надпись: на роликах и с велосипедами нельзя?!
— Он без велосипеда!
— Это переходит все границы! Я пойду к директору! — и, размахивая руками, служительница удалилась.
— Сейчас выгонят, — расстроилась Соня. — А мы толком ничего и не посмотрели. Послушай, давай так: если на тебя смотрят, ты притворяешься статуей.
— Зачем это?
— Чтобы нас не выгнали.
— Смотри-ка, лошадь с крыльями! — вдруг оживился Кабачок.
— Это Пегас! Лошадь поэтов.
— Они сразу крылатые рождаются или у них постепенно отрастает?
— Я слышала, как папа говорил про кого-то: «У него выросли крылья». Так что, наверное, не сразу. — Соня и сама не знала.
— То есть если найти поэтов, заделаться к ним лошадью, то, может, отрастут? — Кабачок задумался, а потом спросил: — Кстати, а ты кем будешь, когда вырастешь?