Здравствуй, оружие! Презумпция здравого смысла
Шрифт:
Наконец, аналогичный вышеприведенному результат мы имеем и по убийствам. Если в 1993 году в США огнестрелом убивали 5,9 человека на сто тысяч населения, то в 2003-м – всего 1,9. Вот это и называется: излечение социального дис-бактер-р-р-х-р-р-р.
Ну да, прямо на полуслове иголку с пластинки снял. А что? Нельзя? Почему? Это же моя книга! Захотел и оборвал песню на полуслове. Хозяин – барин. Захочу и вообще дописывать книгу не стану! Будете тогда горько плакать, уткнувшись в пустые страницы и жалея о потраченных деньгах.
Короче, возникло у меня желание о другом вам пропеть. И даже не спрашивайте, почему, – все равно отвечу. Мне же не трудно, тем более что ответ прост: услышал я внутри своей головы голоса. Голоса эти мне знакомы, я их всю жизнь слышу. Это кричат, и визжат, и мечутся изгоняемые мною социалистические бесы. Визжат они везде, где появляюсь я либо мой светлый образ. Они визжат, а я запоминаю все, что они провизжали. И бережно храню все их вопли в твердой памяти, чтобы при случае предъяву кинуть. Вот сейчас, например, я буквально слышу, как социалисты разноголосо, но неизменно визгливо голосят:
– То Америка! У них столетняя оружейная культура. А мы в России живем. Мы убогие! У нас-то культура откуда?..
Это частый «аргумент». Очень частый. И когда я слышу про оружейную культуру, моя рука тянется к пистолету…
Оружейный культуризм
Если бы я был глупый человек, я бы сказал: да что вы, ребята! да в России – вековые оружейные традиции!.. Вспомните хотя бы рассказ Чехова «Мститель». Он начинается так:
«Федор Федорович Сигаев вскоре после того, как застал свою жену на месте преступления, стоял в оружейном магазине «Шмукс и Ко» и выбирал себе подходящий револьвер. Лицо его выражало гнев, скорбь и бесповоротную решимость».
Ничего не говорит нам Антон Павлович Чехов о том, как Федор Федорович Сигаев ходил в наркологический диспансер, а потом в психиатрический, а потом в районную поликлинику, а потом в фотоателье, чтобы сделать себе дагерротип «три на четыре» для будущей оружейной лицензии, а потом в сберкассу для оплаты государству сбора за возможность реализовать свои права, а потом в околоток для получения вышеупомянутой лицензии. Ничего этого не было. Просто положил Сигаев в карман деньги – и пошел в магазин за стволом.
«Я знаю, что мне делать, – думал он. – Семейные основы поруганы, честь затоптана в грязь, порок торжествует, а потому я, как гражданин и честный человек, должен явиться мстителем. Сначала убью ее и любовника, а потом себя…
Приказчик магазина – подвижная, французистая фигурка с брюшком и в белом жилете – раскладывал перед ним револьверы и, почтительно улыбаясь, шаркая ножками, говорил:
– Я советовал бы вам, мсье, взять вот этот прекрасный револьвер. Система Смит и Вессон. Последнее слово огнестрельной науки. Тройного действия, с экстрактором, бьет на шестьсот шагов, центрального боя. Обращаю, мсье, ваше внимание на чистоту отделки. Самая модная система, мсье… Ежедневно продаем по десятку для разбойников, волков и любовников. Очень верный и сильный бой, бьет на большой дистанции и убивает навылет жену и любовника. Что касается самоубийц, то, мсье, я не знаю лучшей системы…
– А какая цена? – спросил Сигаев.
– Сорок пять рублей, мсье.
– Гм!.. Для меня это дорого!
– В таком случае, мсье, я предложу вам другой системы, подешевле. Вот, не угодно ли посмотреть? Выбор у нас громадный, на разные цены. Например, этот револьвер системы Лефоше стоит только восемнадцать рублей, но. (приказчик презрительно поморщился). но, мсье, эта система уже устарела. Ее покупают теперь только умственные пролетарии и психопатки. Застрелиться или убить жену из Лефоше считается теперь знаком дурного тона. Хороший тон признает только Смита и Вессон».
Тут Чехов прав – шпилечные револьверы Лефоше к его времени уже безнадежно устарели. Впрочем, о револьверах и пистолетах я еще намерен сказать пару слов «не для протокола», а пока дослушаем приказчика и внимательно присмотримся к ассортименту оружия в русском магазине до революции…
«Приказчик, грациозно поворачиваясь и семеня ножками, не переставая улыбаться и болтать, положил перед ним целую кучу револьверов. Аппетитнее и внушительнее всех выглядел Смит и Вессон. Сигаев взял в руки один револьвер этой системы, тупо уставился на него и погрузился в раздумье…
– Я вижу, мсье, что вам нравится Смит и Вессон, – перебил приказчик его мечтания. – Если он кажется вам дорог, то извольте, я уступлю пять рублей. Впрочем, у нас еще есть другие системы, подешевле.
Французистая фигурка грациозно повернулась и достала с полок еще дюжину футляров с револьверами.
– Вот, мсье, цена тридцать рублей. Это недорого, тем более что курс страшно понизился, а таможенные пошлины, мсье, повышаются каждый час. Мсье, клянусь богом, я консерватор, но и я уже начинаю роптать! Помилуйте, курс и таможенный тариф сделали то, что теперь оружие могут приобретать только богачи! Беднякам осталось только тульское оружие и фосфорные спички, а тульское оружие – это несчастье!..
Он размышлял, а приказчик раскладывал перед ним товар и считал своим долгом занимать покупателя.
– Вот английские новой системы, недавно только получены, – болтал он. – Но предупреждаю, мсье, все эти системы бледнеют перед Смит и Вессон. На днях – вы, вероятно, уже читали – один офицер приобрел у нас револьвер системы Смит и Вессон. Он выстрелил в любовника, и – что же вы думаете? – пуля прошла навылет, пробила затем бронзовую лампу, потом рояль, а от рояля рикошетом убила болонку и контузила жену. Эффект блистательный и делает честь нашей фирме. Офицер теперь арестован. Его, конечно, обвинят и сошлют в каторжные работы! Во-первых, у нас еще слишком устарелое законодательство; во-вторых, мсье, суд всегда бывает на стороне любовника. Почему? Очень просто, мсье! И судья, и присяжные, и прокурор, и защитник сами живут с чужими женами, и для них будет покойнее, если в России одним мужем будет меньше. Обществу было бы приятно, если бы правительство сослало всех мужей на Сахалин. О мсье, вы не знаете, какое негодование возбуждает во мне современная порча нравов! Любить чужих жен теперь так же принято, как курить чужие папиросы и читать чужие книги. С каждым годом у нас торговля становится все хуже и хуже, – это не значит, что любовников становится все меньше, а значит, что мужья мирятся со своим положением и боятся суда и каторги.
Приказчик оглянулся и прошептал:
– А кто виноват, мсье? Правительство!»
Оно, конечно, так – правительство всегда во всем виновато. Но царское правительство по своему либерализму ни в какое сравнение не идет с большевистским и даже нынешним, согласитесь. Особенно в области оружейного законодательства.
До 1906 года гражданин российской империи мог зайти в лавку и купить себе понравившийся «браунинг» или недавно появившийся на рынке красивый трехлинейный семизарядный револьвер системы бельгийского оружейника Леона Нагана. Цены были на разный вкус и кошелек, как верно отметил Чехов. Были револьверчики для бедноты по цене 5 рублей и даже 2 рубля, но хорошие модели стоили, конечно, гораздо дороже. Знаменитый «парабеллум» – 40 рублей, не менее знаменитый «маузер» – 43 рубля.