Здравствуй, я твоя жена
Шрифт:
Он медленно поднял голову и как-то странно-пугающе посмотрел мне в глаза. Я буквально кожей ощутила этот его обжигающий взгляд.
– Если бы я распускал руки, мы бы непременно проснулись в одной постели, – отчеканил тот с самоуверенной ухмылкой.
– Да неужели? – фыркнула я. – Уже раз проснулась, и это стало ошибкой всей моей жизни. Так что на одни и те же грабли я дважды не наступлю.
– На мой взгляд, не особо ты и поумнела, – выдал он, прищурившись.
– Откуда тебе знать! Ты же ничего не помнишь? Или притворяешься, что не помнишь? – подозрительно посмотрела на него.
– Значит, и нечего было помнить! – отрезал он, отодвинув от себя бокал.
– Знаешь, я не могу понять одного – почему ты ведешь себя так, будто я во всём виновата? Я не помню, чтобы насильно заставляла тебя на мне жениться. Неужели у тебя совсем нет совести? Ты не понимаешь, что мне было всего восемнадцать лет? И я просто поверила тебе! – закончила я, задыхаясь от обиды, которая сокрушительной бурей вырывалась наружу. А ему хоть бы хны! Не единой эмоции на красивом лице. Лишь смотрит на меня холодными глазами, напоминающими голубой лёд Байкала. И я чувствую, как начинаю вымерзать изнутри…
***
АНТОН
Дёрнул черт меня вчера выпить лишнего. Ведь вообще не собирался бухать, даже специально поехал на машине. Но от Гаврилова разве так просто отделаешься? Откажи я, он бы меня с потрохами съел.
И ведь наутро я реально думал, что мне всё приснилось. Ещё удивился – с чего вдруг снится Ульяна? Ан нет, идиот, додумался с ней заигрывать. И теперь еще этот ее обиженный взгляд засел у меня в голове. Не знаю, почему всё идёт не по плану. Я пытаюсь держать нейтралитет. Но она будто специально провоцирует меня своими предъявами. Вся такая белая и пушистая, обманутая, приехала сюда ради справедливости. Считает нас за дураков? Кто поверит в эти бредни? У неё явно другие цели. И какие, уверен, я скоро пойму.
– Найди сервисный центр и вызови мастера, – с ходу дал задание Андрею, вошедшему следом за мной в кабинет. – Эта сумасшедшая умудрилась сломать кофемашину!
– Антон, тут такое дело, – виновато начал помощник и потупил взгляд. – Это не она сломала, а я…
– В смысле? – озадаченно уставился на него.
– Не знаю, как так вышло, я делал всё по инструкции.
– Я что-то не пойму, кто кого выгораживает? Что, черт возьми, за детский сад? – гаркнул я раздражённо.
– Сейчас всё объясню. Ульяна… Ульяна Викторовна предложила кофе, но, так как не умеет пользоваться кофемашиной, за это взялся я. А потом что-то пошло не так. Машина затарахтела, и мы ее отключили. Я запаниковал, всё же техника недешевая. А ваша жена сказала, что, раз она меня попросила, значит, и виновата тоже она. Я честно не думал, что Ульяна говорила серьезно и возьмёт всё на себя. Но её вины здесь действительно нет. Я готов оплатить ремонт. Или полную стоимость… частями, если позволите.
– Ладно, забудь, – отмахнулся я, не желая продолжать эту тему. Но я реально не понимал – зачем Ульяне защищать Андрея? То, что он признался, меня нисколько не удивило. Я и ценил его в первую очередь за честность, которая сейчас – большая редкость. А вот что мутит она, я не догоняю.
– Завтра прием у наших инвесторов, помните? – напомнил Андрей, с деловым видом рассматривая мое расписание на своем планшете.
– Да, помню, ты, кстати, тоже идешь, – поставил подчиненного в известность.
– А я-то зачем? Будут важные переговоры?
– Нет, ты пойдешь не один.
– А с кем? – ещё больше запутался парень.
– С моей женой. И ещё пробей всю её подноготную…
Глава 13
Я всхлипнула и костяшками пальцев вытерла мокрые глаза, в десятый раз пересматривая видео, на котором мой сынишка неуверенно ехал на двухколесном велосипеде. Его счастливый смех эхом отдавался у меня в ушах. Со мной он катался только с дополнительными колесиками и запрещал их снимать. Ума не приложу, как бабушка с дедом его убедили? Меня брала гордость и радость за сына и в то же время грыз маленький червячок ревности. Потому что меня не было рядом с ним, и не я научила его. Я так привыкла заниматься им сама, что с трудом принимала чью-то помощь. Но Петру Борисовичу стоило отдать должное – он смог добиться доверия Илюши. А это дорогого стоит. Сын всегда с осторожностью относился к чужим людям. Не знаю даже, почему. Словно перенял это каким-то образом от меня. Его невозможно было подкупить красивыми игрушками или сладостями. Внимание моего ребёнка можно было только заслужить. Мне порою казалось, что этот четырехлетний мальчик разбирается в людях гораздо лучше, чем я. Он не переваривал ухажеров Ирины и как в воду глядел. Если её парень не нравился Илье, можно было сразу ждать от того подвоха. Его детские глазки будто сканировали людей и видели их истинные намерения. И меня очень удивило, когда Ренат смог поладить с моим сыном. Они были прямо не разлей вода. Начальник обращался с ним как со взрослым, и, думаю, это льстило Илюше. Он же у нас был единственным мужчиной в семье. И гордо нес свое звание. Грустно улыбнулась своим воспоминаниям. Сейчас смотрю на общение ребенка с дедушкой, и понимаю, как же ему не хватало мужской компании. У меня не было отца, и я понятия не имела, каково это. Не знала, нужен ли он вообще девочке. Не знала, чему учат папы своих дочерей. В моей голове просто пустота, на которой написано слово «Папа». Да, мы каждый год с семьей ходили к нему на могилу. И я корила себя за то, что не чувствую ничего. Мне было стыдно за то, что я не любила его. Но как я должна была полюбить человека, которого никогда в жизни не видела? Даже мама редко о нём говорила. Мы с сестрой всегда знали, что наш папа погиб и никогда не придет. У нас не было никаких иллюзий на этот счёт. Но с Илюшей всё складывалось иначе. Я не могла сказать ему правду и не могла похоронить для него живого отца. Сын спрашивал, и я отвечала, что папа – военный и уехал далеко-далеко на границу, защищать родину. Я не хотела с рождения растить ребёнка во лжи, а в этом была хоть какая-то доля правды. Тогда у части один из его сослуживцев сказал мне, что Антона куда-то перевели. Куда именно, никто не знал. Единственной моей зацепкой было место его рождения, указанное в свидетельстве о браке, – Санкт-Петербург. Но, оказывается, я совсем не там искала. Поэтому я не могла обнадеживать ребёнка, не имела права обещать того, что, возможно, никогда не случится. Илья знал, что у него где-то есть папа, и этого было достаточно. Однако я всегда опасалась, что однажды «доброжелатели» наговорят ему глупостей. До дрожи боялась, что моего мальчика могут расстроить. Я готова была ради него сжечь весь мир. Мама не раз говорила мне, что я слишком трепетно отношусь к сыну. Слишком его люблю и берегу. Но я не могла иначе… Не смогла, потому что свое право на материнство мне буквально пришлось выгрызать зубами.
В дверь постучали, и я, вздрогнув, заблокировала телефон, а потом торопливо вытерла футболкой глаза.
– Входи, – отозвалась немного осипшим голосом.
В комнате появился Антон и задумчиво уставился на меня.
– Ты плакала? – спросил тот, нахмурившись, – видимо, заметил мои красные глаза.
– Нет…
– Почему? – перебил, проигнорировав мое отрицание.
– Не надейся, не из-за тебя, – заверила я, натянуто улыбнувшись.
– Слишком много для меня чести, – ухмыльнулся мужчина, однако продолжил допрос: – И всё же, что тебя так огорчило?
– Соскучилась по сестре, вот и взгрустнулось немного, – соврала без зазрения совести.
– Напомню, тебя здесь насильно никто не держит, – заявил он, превратившись в прежнюю ледышку. А мне-то на секунду даже показалось, что муж волнуется за меня. Дура!
– Как-нибудь переживу, тем более она сама сюда скоро приедет, – воодушевленно заявила я. – Ты чего хотел?
– Завтра вечером состоится мероприятие, и ты тоже идешь, – поставил Антон в известность, решив всё за меня.
– Спасибо, что хоть сообщил! – усмехнулась я.
– Не я составлял эти дурацкие пункты, но мне приходится им следовать, – бесцеремонно напомнил тот.
– Ладно, мне завтра с утра к врачу, и если швы снимут, то я пойду на твое мероприятие, – согласилась со вздохом.
– Кстати, как нога? – вспомнил тот между делом.
– Нормально, – отозвалась я и, выпрямившись, потянулась за медикаментами. – Можешь идти, мне нужно сменить повязку.
– Давай помогу, – не дожидаясь моего ответа, он прошёл в комнату и уселся рядом со мной на кровать.
– Я не беспомощная и сама справлюсь, – возразила, не желая подпускать его слишком близко к себе.
Однако муж пропустил мои слова мимо ушей. И в следующий миг по-хозяйски взял мою ногу и положил себе на колени. Затем принялся аккуратно срезать бинты. А я мысленно вознесла хвалу своему мастеру шугаринга за то, что моя кожа остается идеально гладкой даже спустя две недели. Иначе бы я просто сгорела сейчас со стыда.
– Что дальше? – поинтересовался мужчина, взглянув на меня.
– Нужно обработать хлоргексидином, потом снова перебинтовать, – пояснила я, с интересом наблюдая за ним. Он смочил раствором ватный диск и, придерживая одной рукой за голень, другой принялся обрабатывать рану. Осторожно, едва касаясь, изредка поглядывая на меня, наверное, дабы убедиться, что мне не больно.