Здравствуйте, дети!
Шрифт:
И звучит радостное, счастливое и единодушное: Спасибо!
Прохожу по рядам, каждому жму руку и всматриваюсь в лицо, в глаза. Как будто вижу каждого впервые! Как они выросли!..
..170-й школьный день еще продолжается.
Пришли родители, гости. Их очень много — почти восемьдесят человек. Куда их поместить? Причем все имеют право быть на торжестве: каждый держит в руке красочный пригласительный билет с программой. Их приготовили дети и сами же пригласили, кого хотели. Придется провести торжество в актовом зале школы, а не в классе.
Родители и гости осматривают нашу выставку: сентябрьские и майские работы детей, фотоснимки, книжки-малышки, первые тома собственных работ, альбомы. Дети поясняют, рассказывают.
Мамы — какие они радостные!
Папы — какие они гордые!
Бабушки — какие они счастливые!
Гости — как они удивлены!
С парт своих детей родители берут секретные пакеты. Раскрывают их с нетерпением, но осторожно. Рассматривают каждый лист с огромным вниманием. Я слежу за их лицами. Все понятно, дорогие родители? Нужны вам еще мои пояснения?
— Уважаемые мамы и папы! — говорю я вслух, чтобы слышали все. — Я чувствую, что нет смысла проводить сегодня наше родительское собрание. По-моему, мы уже доняли друг друга! Если же у кого-либо из вас возникнет необходимость поговорить со мной, приходите ко мне в течение этой недели в любое удобное для вас время. Я буду ждать вас в нашем классе. А теперь мы приглашаем всех в актовый зал посмотреть музыкальный спектакль!
Ребята расположились на сцене на маленьких стульчиках, со своими ксилофонами, треугольниками, деревянными ложечками, барабанами.
Заиграл оркестр. Запели дети…
После концерта мы спускаемся во двор. Дядя Автандил сфотографировал наш класс на память.
Каждый прощается со мной.
Элла тоже прощается. Но вдруг возвращается.
— Знаете… — говорит она и умолкает (стесняется). — Простите, пожалуйста, меня, что я вела себя плохо! Когда я вернусь, больше не буду так вести себя! Обещаю вам! Эти сто дней я буду упражнять себя, чтобы не быть упрямой!
— Конечно, Элла! Я верю в тебя!
— Дети ушли.
Что же они унесли с собой?
РАЗМЫШЛЕНИЯ О ЗАВТРАШНЕМ ДНЕ ШЕСТИЛЕТОК
Добрый вечер, мой старый письменный стол! Каждый раз, расставаясь с детьми, я спешил к тебе, чтобы осмыслить события прожитого дня и создать в своем воображении день предстоящий. Наклонившись над тобой и погрузившись в груду тетрадей и рисунков, которые лежат на твоих плоских плечах, я составлял упражнения и задания для самых маленьких школьников, разыгрывал в своем воображении возможные сцены общения с ними — строил проект педагогического дня. День становится педагогическим не тогда, когда он несет воспитателя, как несет река щепку, а тогда, когда сам воспитатель управляет им так же, как управляет лодкой человек, плывущий по реке к цели. А река эта — жизнь.
Я размышлял о проблеме детства моих шестилеток, и порой мне казалось, что, заставляя детей сидеть за партами, я отнимал у них детство. Размышлял о том, что учителя и воспитатели, мамы и папы, куда бы ни сажали детей, чтобы учить их читать и писать, складывать и вычитать, может быть, тоже отнимали у них детство. Я часто вспоминаю свою коллегу, Наталью Михайловну Карчаули. Ей было за семьдесят, когда она, двадцать лет назад, стала проводить первый в Грузии эксперимент по обучению шестилеток грамоте и началам математики в условиях детского сада. Однажды, сидя на ее занятии и наблюдая за детьми, я услышал от нее: «Знаете, эти дети пойдут далеко! Чтобы шестилеткам предоставить настоящее детство, их надо учить!»
Тогда слова эти показались мне парадоксальными: «Зачем на год раньше отнимать у детей детство! — слышал я от некоторых ученых. — Куда спешить?» А она сказала: учить, чтобы предоставить им настоящее детство.
С тех пор утекло много воды. Сейчас уже никто не спорит о том, нужно ли приобщать детей к учению на год раньше. Армия шестилеток протискивается в школу, часть ее уже ворвалась в нее, «оккупировала» лучшие классные комнаты, потребовала вызвать к себе добрых и умных учителей: «Учите нас!» Другая часть этой армии обступает своих воспитательниц в детских садах, садится за столики и требует не только того, чтобы им подавали вкусную манную кашу, но и: «Учите нас!» А одна часть пристает к своим мамам и папам и требует от них не только шоколада и игрушек, но и книжек, букв, цифр, линеек. Осталась и такая часть этой армии, которая решила справиться со своей познавательной проблемой, опираясь на осведомленность друг друга в области грамоты, на саою способность самостоятельно разгадывать буквы в титрах телеэкранов, на вывесках магазинов, в названиях газет и журналов.
Вот какая нынче пошла детвора!
Кто они — эти шестилетки?
Неужели им надоело быть детьми? Неужели природа-мать изменила в них возрастные особенности? Нет, природа ничего не изменила в них.
Они, эти шестилетки, — явление 80-х годов. Они стремятся не к тому, чтобы расстаться со своим детством, а к тому, чтобы обрести умное детство. Наверное, в этом и заключался смысл слов старейшей моей коллеги. В этом все больше убеждался я по мере того, как принимался обучать и воспитывать все новые и новые потоки шестилетних детей.
Что значит детство? Что значит радостное и счастливое детство? Как понять призыв — «Сохраним детям детство!»? Надо было найти ответы на эти вопросы для успокоения и стимулирования моей педагогической совести.
Наблюдая за шестилетками, я убедился, что детство — это; не просто возрастной период, когда ребенку хочется играть, прыгать, бегать и кататься и когда он еще беспечный. Настоящее детство — это процесс взросления, это жизнь человека, переходящая из одного качественного состояния в другое, более высокое. Ребенок об этом и не помышляет, но зато в этом направлении движутся его развивающиеся силы. Но сам он не в состоянии завершить процесс взросления. Ему должны прийти на помощь люди, заботящиеся о нем, дающие ему знания и опыт.
И мне кажется, что именно в этом процессе взросления заключен источник радости и счастья детской жизни. Напрасно порой мы думаем, что детей можно радовать лишь подарками, прогулками. Для меня становится фактом, что шестилетнего ребенка восьмидесятых годов уже не порадуешь только этим. Научи его читать сказку, научи его способам познания действительности — и, как я убедился, он порадуется тому, что соприкоснется со своим будущим. Каждый шажок взросления, сделанный им с помощью взрослых, — это пучок переживаемых им радостей. Так я сформулировал заповедь, которая, может быть, содержит в себе силу закономерности: