Здравствуйте, люди!.. Я к вам пришел
Шрифт:
Смиренье призывать, но сердце не смирять,
Судьбу не принимать, но жить такой судьбою.
Как силы мне найти осилить этот путь –
Путь пустоты, путь одинокого мужчины?
Опять горит той жуткой болью грудь,
Что выедает яму посреди грудины.
Так странно – почему я до сих пор
Борюсь с той болью, почему к ней не привыкну?
Какой
Мечтать сломить судьбы своей причину…
Девочка плачет. Сделали больно
Девочка плачет. Сделали больно.
Низ живота. Жутка боль.
Пьяный мужчина. Уже всё спокойно.
Окно приоткрыто. Рассыпана соль.
Ей лишь двенадцать. Мечты и игрушки.
Руки его холодны и потны.
Красные пятна. Простынь. Подушки.
Водка и хлеб. И батон колбасы.
Стихопатия
Душевнонагие в предел стихопаты,
Наотмашь живут, существуют взахлёб.
И мир этот им – только стены палаты,
Оббитые кожей – не ранились чтоб.
Они разбиваются всё же о мягкость,
Ломают суставы о наш поролон.
Горька им уютная пресная сладость –
Бросаются к прутьям палатных окон…
На прочность решётки – на прочность ладони,
Из бокса, из клети, из клиники проз
Шагнуть за запретный гнилой подоконник
Последним разбегом в стихийный стихоз.
Смирительной чёрствой и прочной рубашки
Порою по силам рукам их ремни –
И кто-то из окон уж жизнеэтажки
Ступил из прижизненной нервной судьбы.
Страшный город. диалог двух женщин
– Погулять сходила б, деточка,
Днём ведь в городе спокойно –
Улиц тоненькая ленточка
Солнцем занята, людна.
– Я же – маленькая девочка,
Что и даже подоконник,
В голубятне точно жердочка,
Высоченный для меня.
– Что ж боишься, моя деточка,
Вон, взгляни, как весел город,
Будто в фантике конфеточка,
Весь искрится от тепла.
Каждый там, как листья веточки,
Дружным бесшабашным хором,
Словно дачники в беседочке –
Чаша радости полна.
Я сама была ведь деточкой,
Был и друг мой сильный молод…
И теперь пошла на светоч я,
Если бы ходить могла
– Ой ли, мамочка, советчица,
У времён иной уж норов:
Зло накрыло землю сеточкой…
Как же буду там – одна?
В страхе так сердечко мечется
Даже здесь, за ширмой окон,
За доскою ставень, грезится,
Что жестока там толпа.
Так и ждёт, что ваша деточка
Выйдет дурочкой из дома…
Долетит уж скоро весточка
Скорбным голубем тогда.
И поведает – ни вечером,
И ни ночью скрытной, чёрной –
Днём, при всём при праздном зрелищем
Мир покинуло дитя.
У рябят там кепки в клеточку,
А глаза хищны недобро,
Караулят они девочек –
Горячи у них тела.
Ваша скромненькая деточка
Им отпор не сможет долго
Дать, падёт и станет немощно
Делать, что велит игра.
– Что ж плохого в этом, девочка?
И тебя не было б, может,
Через девять светлых месяцев,
Как на праздник я пошла,
Где со мною пьяных десятеро –
Всех кто старше, кто моложе, -
В парке на простой скамеечке
В муках жизнь тебе давал…
Прозревший в темноте увидит только тьму
Прозревший в темноте увидит только тьму,
Услышит тишину и пустоту вдохнёт;
Рванётся из всех жил взглянуть на красоту,
Но в бездну черноты обратно упадёт.
Прикосновенье рук, горячих, потных, липких
Заставит вздрогнуть и испуганно бежать,
Разбиться о стену, и смех услышать хриплый,
И слезы от стыда растерянно глотать.
По запаху искать себе по духу близких,