Зельда Марш
Шрифт:
Снова глаза их встретились и на этот раз надолго. Медленно, словно толкаемые какой-то посторонней силой, они потянулись друг к другу, руки их сошлись, губы слились. Весь мир закружился вокруг Зельды, блаженство обессилило ее. Она с отчаянием прильнула к Майклу, и они целовались и целовались, жадно, стремительно.
— Милая, милая, милая, — шептал он.
— Мой любимый, — отвечала она, и ресницы ее трепетали.
— Зельда, прелесть моя!
— Нам никогда, никогда не следовало бы разлучаться,
— Но мы не могли. Мне нельзя было. Я был несовершеннолетний, и мама не дала бы согласия. Она заставила бы расторгнуть наш брак.
— А теперь, Майкл? — Она не сказала, а выдохнула эти слова, обвив руками шею Майкла, лаская пальцами его волосы.
— Теперь?..
— Да. Теперь мы могли бы пожениться?..
— Дорогая, я бы так этого хотел, но ты знаешь, что у меня нет ни цента.
— Ах, к чему нам деньги!
— Но…
— А ты не мог бы работать в газете, например, или стать артистом или чем-нибудь в этом роде…
— Да, конечно, мог бы…
— О Майкл, Майкл, — она в диком порыве притянула его к себе, осыпая его бешеными поцелуями.
— Я не могу отказаться от тебя снова, не могу, не могу!
Все его лицо собралось в морщинки от счастливой улыбки.
— О Зельда, до чего я тебя люблю!
— Скажи мне это еще раз… еще… тысячу раз!
— Я никогда не переставал любить тебя, никогда в моей жизни не было другой девушки, кроме тебя. То есть были, ты знаешь, но ни одна не была похожа на тебя.
— Так обвенчаемся же и убежим вместе, убежим ото всех.
— Да, конечно, давай убежим!
— Ты найдешь работу, Майкл?
— Найду, попытаюсь во всяком случае.
— Что бы ни случилось, не будем расставаться больше!
— Да, да, мы будем держаться друг друга. О, Зельда, какая ты прелесть! Мы обвенчаемся и потом скажем маме.
— Да, маме мы скажем после…
Они снова обнялись, сгорая от страсти.
— Где ты живешь, Зельда, не в этих местах?
— О, нет, я случайно очутилась здесь у друзей, вот и все. У них дачка среди дюн.
— Как хорошо, что ты вздумала перебраться через скалу! Подумай, если бы не это, я бы никогда больше не увидел тебя! Ты, верно, так и не дала бы знать о себе никогда, если бы мы не встретились случайно?
— Н-нет… пожалуй, не дала бы.
— Но почему? Разве ты не знала, что я сойду с ума от радости?
— Я уже сказала тебе, почему.
— Но я не понимаю…
Его лицо омрачилось. Зельда отодвинулась и встала.
— Мне пора, — сказала она глухо.
— О, нет!
— Надо. Я не могу больше ни минуты оставаться… Они… они подумают, что со мной что-нибудь случилось.
— Так пойдем вместе!
— Нет, это не годится. Я пойду одна.
— Когда же
— Да право же…
— Завтра?
— Ну, хорошо, пускай завтра.
— Здесь? И в это же время?
— Хорошо… Майкл!
— Что, дорогая?
— Ты вправду меня любишь? Самым настоящим образом?
Он только улыбнулся и укоризненно покачал головой.
— Так повтори же мне это еще раз. Ты молчишь?.. Ты не говоришь этого!
Он снова обхватил ее руками, она — его. Они никак не могли перестать целоваться.
Отодвинув ее на минуту, он пытливо всмотрелся в ее лицо.
— Никого, кроме меня, Зельда?
— Никого.
— И ты любила меня все время так же точно, как я тебя?
— Так же точно.
— Солнышко!
— Ну, теперь мне надо идти, право же. Не удерживай меня, милый, мне и так трудно…
— Но ты придешь завтра?
— Непременно.
— Я буду ждать… Ну, еще разок, пожалуйста!
Неутомимый прибой шумел всю ночь. Ветер завывал и его порывы потрясали маленький сарай. Бойльстон, растянувшись на узкой кушетке, свистел носом и похрапывал, а Зельда металась, не засыпая.
«Никого, кроме меня, Зельда?.. Ты любила меня точно так же, как я тебя?»
В ее ушах еще звучали все интонации голоса Майкла, каждое его слово. Она видела его милое, морщившееся от улыбки лицо, его жадный взгляд, ощущала сильные, мускулистые молодые объятия… О, боже!
Он не должен узнать, никогда, никогда! Она не может причинить ему боль, а это ранило бы его глубоко. Он был еще так молод, так чист, а она огрубела, опустилась… О, это гнилое дыхание мрачных, грязноватых комнат в доме Фуллера!
Бойльстон никогда ее не отпустит. Он будет преследовать ее, расскажет Майклу… Но она вовсе не хочет обманывать Майкла. Она бы не могла прийти к нему с ложью на устах.
…Если она уйдет к нему окончательно, она сама ему расскажет.
…Нет!.. Майкл, любящий, страстный, доверчивый Майкл с его молодыми иллюзиями и верой в нее… Она не может убить его, убить его любовь… Что делать? Что делать?..
Море ревело все сильнее. Который час? Около четырех. Хижина так и ходила ходуном под порывами ветра. Будет ли конец этой ночи?
Майкл — Бойльстон… Бойльстон — Майкл, Одного она любила, другого ненавидела… Боже, как ненавидела! И душа его ей была ненавистна, не только тело! Пленница! Царевна в башне! — Бедная царевна!
Но что ей за дело до Бойльстона? Она знала, что у нее достанет твердости оставить его, она и глазом не моргнет. Он не страх, а презрение возбуждал в ней. Но оставить его — а дальше?.. Только не к Майклу, доверчивому Майклу! Она спорила сама с собой, ворочаясь до изнеможения. Нет, не может она сознаться ему в своем позоре!