Зеленые береты
Шрифт:
Корни встал и прошел к карте.
– Во-первых, сэр, я хотел бы сказать вам, что если бы мой лагерь подвергся вчера нападению, как и было запланировано, то мы не устояли бы. После того как вьетнамское командование убрало отсюда двести пятьдесят отборных бойцов, "хоа-хао", из всех подразделений, о которых я с уверенностью могу сказать, что они не заражены вьетконговской агентурой, у меня остались лишь камбоджийцы.
– Корни, – сказал Трэйн, – вам известно, что сказал генерал Ко?
Корни кивнул.
– Да, он опасался того, что командовавший "хоа-хао" полковник мобилизует
Трэйн буркнул что-то невнятное и принялся сосредоточенно разглядывать горящий кончик своей сигары.
– Сэр, – продолжал тем временем Корни, – лишившись "хоа-хао", я располагал, помимо вьетнамцев, лишь группой камбоджийских бойцов. Мне предстояло и предстоит до сих пор завершить работы по созданию дополнительных оборонительных укреплений лагеря, которые пока построены лишь наполовину. Увы, мы все еще слишком уязвимы. Лишь позавчера мы смогли обнести лагерь "концертиной", хотя до сих пор не заминировали подступы к нему и не расставили мины-ловушки. Между тем именно Фан Чау предстоит сыграть роль наиболее важного пограничного наблюдательного лагеря в данном секторе. Мы представляем собой самую крупную силу, препятствующую продвижению коммунистов через холмы к дельте Меконга.
Корни ударил по карте своим большим кулаком.
– Сэр, Вьетконг добивается того, чтобы мы как можно скорее убрались отсюда, поскольку, если нам удастся завершить укрепление лагеря, им никогда не захватить Фан Чау. Зато сейчас, пока мы слабы, пока у них есть информаторы, проникшие в наши отряды, они сохраняют немало шансов уничтожить нас и разрушить Фан Чау.
Корни сделал секундную паузу, а затем продолжал:
– Располагая "хоа-хао" и камбоджийцами, даже при условии незавершенности обороны лагеря, мы могли сражаться против двух, а то и трех батальонов ВК, однако из-за этих вьетнамских политиканов я лишился лучшей части своих ударных отрядов. Фан Чау неминуемо станет объектом нападения, сэр, – с силой произнес Корни. – Каждый день поступают все новые агентурные донесения о том, что вьетнамцы готовят наступление. Вчера нам удалось схватить одного из боевиков, который разрезал колючую проволоку. Он лично подтвердил то, что наступление должно было состояться прошлой ночью. И одному лишь Господу Богу да еще, возможно, Будде известно, сколько других засланных вьетконговцев мы укрываем в своем лагере.
Он внимательно всматривался в лицо Трэйна, желая проверить, насколько его слова доходят до сознания подполковника. Тот же продолжал окутывать себя сигарным дымом.
– Сэр, вы согласны с тем, что я был просто вынужден сделать хоть что-то, чтобы предотвратить подобное наступление? – продолжал Корни.
Трэйн вынул сигару изо рта.
– Возможно. Но скажите, Корни, разве для этого обязательно нужно было нарушать границу и провоцировать международный скандал?
– Сэр, я сделал все от меня зависящее, чтобы защитить свой лагерь!
– Ну хорошо, Корни, – кивнул Трэйн, – расскажите мне обо всем без утайки, не упуская ни малейшей детали.
– Слушаюсь, сэр. – Корни сел и на протяжении двадцати минут излагал Трэйну ход минувшей операции. Энергично пыхтя неизменной сигарой, подполковник внимательно слушал доклад, по окончании которого со смешанным выражением боли и недоверия на лице откинулся на спинку стула. Наконец он резко ткнул сигарой в пепельницу.
– Капитан, это самая дерзкая, неконвенциональная и безответственная операция, которая когда-либо проводилась кем-то из моих подчиненных. Бог мой, Корни, да вы хоть сами-то отдаете себе отчет в том, что играете с уже разгоревшимся политическим огнем?
– Но, сэр, ведь все прошло успешно, – попытался было возражать Корни. – Мы не только нанесли урон вьетконговцам и бандитам ККК, но и сорвали планировавшееся наступление на наш лагерь. Даже если сегодня ночью на нас нападут, мы и в этом случае успели провести пятьдесят процентов работ по созданию оборонительных сооружений. Мы все же установили в некоторых местах какие-никакие мины и приготовили коммунистам, если они все же сунутся, пару-другую сюрпризов. Мои люди, в первую очередь сержанты, работали без сна по двадцать четыре часа в сутки.
– Корни, вам прекрасно известно; что мы можем совершать рейды через границу и нанимать бандитов, которые действуют как... – он запнулся, – ... как парни из ЦРУ. Мы являемся составной частью армии Соединенных Штатов. – Он взял со стола лежавший на нем зеленый берет. – Вы считаете, что этот головной убор дает вам право своевольничать и подвергать опасности мир во всем мире?
– Сэр, я служу в спецназе почти десять лет, и все это время нас учили выполнять специальные задания так, как мы сочтем это нужным. Более того, в течение года я сотрудничал с Агентством и знаю, что можно, а чего нельзя делать во имя достижения поставленной цели.
И после небольшой паузы добавил:
– Чтобы стать офицером спецназа, требуется определенное время. Когда-нибудь вы и сами это поймете, сэр.
Трэйн между тем невозмутимо достал из кармана своего защитного комбинезона новую сигару, откусил ее кончик и раскурил. Спокойно пуская клубы дыма, он, казалось, размышлял над тем, что же ему делать со столь трудным подчинённым.
– Корни, – наконец произнес он, – завтра я направляюсь в Сайгон и хотел бы, чтобы вы также присоединились ко мне.
– Но, сэр, мы в любую минуту, днем и ночью, ожидаем нападения. Я должен находиться здесь, по крайней мере до того, как это случится. – И, чуть подумав, добавил: – Мы оба с вами окажемся в затруднительном положении, если в мое отсутствие лагерь будет взят.
Трэйн задумался над его словами, однако прежде, чем он успел произнести что-либо в ответ, послышался стук в дверь.
– Посмотрите, кто там еще, – коротко бросил Трэйн.
Корни открыл дверь и увидел озабоченного лейтенанта Шмельцера, за спиной которого стоял лейтенант Кау.