Зеленые маньяки
Шрифт:
– Подождите, – Ката привстала, – а сколько у нее мужчин? Неужели кроме брата есть еще персонажи, согласные выступать в роли товара?
– Конечно, есть! Сейчас в штате Иринки восемь мужчин.
– Откуда она их берет?
– Понятия не имею. Но знаю одно, все кавалеры, как на подбор, интеллигентные, с высоким уровнем IQ.
Розалия Станиславовна заерзала.
– Где-то проходил аукцион мужчин, а я была не в курсе. Сидела, как дура, дома и изнывала от одиночества. Алинка, тебя надо расстрелять. Где ты была раньше?
– Извини, Розик,
– Конечно, я приму! Безусловно! Без колебаний! Я скуплю всех мужиков.
– Ну, – заулыбалась Алина, – это если денег хватит. Там знаешь какие ожесточенные торги – мама не горюй.
Катарина вытерла с висков капельки пота.
– Вы меня извините, но, по-моему, это глупо, если не сказать больше. Ваша подруга занимается сводничеством и сутенерством. А мужчины…
Алина Тимуровна откинулась на спинку дивана и начала задыхаться.
– Роза, что она сказала? Ты слышала? Она назвала Иринку сутенершей! Боже… Ката, на тебе креста нет. О-ох… мне дурно.
– Как ты посмела оскорбить уважаемого человека? – Розалия набросилась на невестку. – Я не знакома с Яблочкиной, но уже полюбила ее как родную. Немедленно возьми свои слова обратно.
– Я ведь только…
– Немедленно!
– Хорошо, беру свои слова обратно.
– Алина, тебе лучше?
– Ката, ты чуть не спровоцировала сердечный приступ. Обещай, что больше не назовешь Ирину сутенершей.
– Обещаю.
– Ты прощена. – Тимуровна залпом выпила какао и продолжила пищать: – Пойми, деятельность Яблочкиной не имеет ничего общего со сводничеством. Ира предоставляет шанс одиноким женщинам почувствовать себя чуточку счастливее.
– И берет за это деньги. Почему бы ей не знакомить подруг с мужчинами бескорыстно?
– Так мы сами попросили, – выпалила Алина.
– Что?
– Ну да, ты не ослышалась – мы сами предложили Ирине продолжать устраивать аукционы. Так же намного интересней.
Копейкина уже ничего не понимала. В голове образовалась сплошная каша.
– Катка, ты забываешь одну важную вещь – мы все дамы обеспеченные и нам ничего не стоит выложить тысячу-другую за мужчину.
– А о мужчинах вы подумали?
– Видела бы ты их довольные лица! Поди, плохо: живут припеваючи, зарабатывают прилично.
– И чем они отличаются от альфонсов?
– Опять ты оскорбляешь?
– Ката, приказываю тебе выйти вон!
– Нет, Розик, я ей отвечу. От альфонсов наши мужчины отличаются тем, что не предоставляют дамам услуг сексуального характера.
– Как?! – Розалия погрустнела.
– А так! Они все… как бы это помягче выразиться… недееспособные в этом плане.
– То есть…
– Именно!
– А каков их возраст?
– Самому младшему пятьдесят три года, старшему семьдесят восемь. А, впрочем, возраст здесь не главное. Какая разница, с кем идти в театр или на вернисаж?
В гостиной повисла пауза.
Алина Тимуровна смотрела прямо перед собой,
– В газетах часто встречаются объявления, в которых мужчины предлагают свои услуги в быту. Кому-то необходимо забить гвоздь или починить кран в ванной комнате, прибить плинтус или поклеить обои. Все просто как дважды два – четыре. Мужчина приезжает, выполняет свою работу и, получив деньги, откланивается. В результате все довольны. Женщина счастлива, что кран не течет и розетка больше не искрит, а мужчина доволен заработком. Вот у нас примерно то же самое, с той лишь разницей, что наши мужчины не чинят, а развлекают дам. Поняла теперь?
Катарина промолчала.
А Розалия после ухода Алины завопила на весь дом:
– Аукцион! Мы едем на аукцион! Отхвачу там самого клевого парнишу!
– Слышали, что сказала Алина Тимуровна, – подала голос Натка. – У них практически все пенсионного возраста.
– Самому младшему пятьдесят три.
– Да, но он один, а желающих наверняка будет много.
Свекровь сверкнула глазами.
– Детка, если на аукционе появлюсь я, то и проходить он будет по моим правилам.
Переглянувшись с Наташкой, Катарина потопала к лестнице. В последних словах Розалии она не сомневалась. Остается надеяться, что с аукциона они все же направятся в коттедж, а не в отделение милиции.
Семь дней до четверга пролетели, словно по мановению волшебной палочки.
С утра Катарину трясло в ознобе. Интуиция подсказывала – день закончится сильнейшей головной болью и, возможно, гибелью нескольких сотен нервных клеток.
Розалия Станиславовна цокала каблуками в гостиной. Едва Катка появилась на площадке второго этажа, как свекровь ехидно заметила:
– Соизволила. Сколько можно копаться? Мы опаздываем.
Наталья сидела в кресле, радуясь, что ее миновала участь тащиться в коттедж Яблочкиной.
– Натали, пожелай нам удачного улова.
– Что? Какого улова? Вы передумали и едете на рыбалку? А где удочки?
– Уйди с глаз долой! Ката, не стой на лестнице, вываливайся на улицу и заводи машину.
На негнущихся ногах Копейкина подошла к двери.
– Стой! Мы забыли присесть на дорожку. Садись!
Через секунду свекровь орала:
– Катка, не рассиживайся, заводи тачку.
По дороге к Яблочкиной Розалия непрестанно смотрела на свое отражение в маленьком зеркальце.
Ощущая себя идиоткой, Катарина поинтересовалась:
– Какую сумму вы рассчитываете оставить у Ирины Олеговны?
– Смотря как будут проходить торги. Ты же знаешь, я азартна до безобразия. Если войду в раж – пиши пропало.
– Поэтому и спрашиваю.
– Взяла с собой три тысячи.
Ката едва не столкнулась с встречным «жигуленком».
– Сколько?!
– Думаешь, мало?
– Если бы узнал Андрей, он бы нас убил.
– Андрей в командировке, и не надо его вспоминать. Я вольна распоряжаться своими деньгами, как мне заблагорассудится. Хватит смотреть на меня волком. Следи за дорогой.