Зеленые маньяки
Шрифт:
Отступая к входной двери, Копейкина с ужасом смотрела в налитые злобой глаза пенсионерки.
– Вы хотя бы можете…
– Нет! – взвизгнула та. – Не могу! Прочь! И не смей к нам заявляться! Я участковому пожалуюсь.
Вытолкав Кату на лестничную площадку, Зоя Федоровна с силой хлопнула дверью.
– Ну и манеры. Чего они так взвились? С ума сойти.
– Уходи! Нечего здесь вынюхивать! – слышалось из квартиры. – Макса нет в живых. Он умер! Умер! Давно!
Розалия Станиславовна позвонила
– Ката, детка, ты дома?
– Я-то дома, а вот где вы?
– В московской квартире.
– Что вы там делаете?
– Пироги пеку. Шутка. Детка, ты должна срочно ко мне приехать. Срочно!
Погладив по загривку Парамаунта, Копейкина закивала:
– Хорошо, сейчас приеду.
– Да мне плевать на твою занятость! – орала свекровь. – Я требую, чтобы ты немедленно села в машину и примчалась на квартиру.
– Я же сказала, еду.
– Мерзавка! Мне нужен мой парик! Черный! «Каре»! Привези сейчас же!
– Розалия Станиславовна, вы в порядке?
– Привези мне парик, стерва! Парик, черт тебя дери! Черный! «Каре»!
Свекрища отсоединилась.
Борясь с жгучим желанием набрать «ноль три», Катарина вышла в коридор и на ватных ногах дотопала до спальни Розалии.
Неужели у нее окончательно помутился рассудок?
Под болванкой, на которой покоился черный парик, лежал внушительных размеров конверт. На нем красным фломастером было выведено:
«Катарине Копейкиной! Секретно! Вскрыть в случае опасности!»
Покрывшись липким потом, Ката распечатала конверт, выудив из него сложенный вдвое альбомный лист.
«Катарина, детка, – писала Розалия. – Если ты читаешь это письмо, значит, моей жизни угрожает серьезная опасность. Я знаю, кто убил Софию! Я сама расследовала это дело. Я гений! Самый лучший детектив всех времен и народов! Мне полагается вручить Нобелевскую премию! Но сейчас мне нужна твоя помощь. Помоги!!! Спаси!!!
P.S. После того как прочтешь письмо, – съешь его. Вместе с конвертом. Нельзя оставлять улики.
Любящая тебя Розалия. Дочь гламура. Генерал частного сыска».
Наталья суетилась у плиты, когда в кухню ворвалась встревоженная Катка.
– Катуш, ты чего?
– Собирайся!
– Куда?
– Едем в Москву!
– А зачем?
– Объясню по дороге.
Выехав с территории коттеджного поселка, Катарина протянула Натке конверт.
– Я не знаю, что думать. То ли она действительно попала в беду, то ли это ее очередной бзик. Розалия столько раз ставила меня на уши, а в результате я всегда выглядела в глазах окружающих полной дурой. Господи, как же узнать? Как, Натка?
Пробежав глазами текст, Наталья пролепетала:
– Она занималась расследованием убийства Софии?!
– Мы вместе занимались.
– И скрывали от меня?
– Чем ты могла помочь?
– Ну… не знаю. – Натка скривилась. – Какая гадость!
Катарина обернулась.
– Наташка! Что ты делаешь?!
– Конверт ем. Надо же улики уничтожить.
– Сдурела? Выплюнь немедленно.
– Но ведь…
– Положи его на сиденье!
Наталья притихла.
У подъезда Копейкина посмотрела на окна собственной квартиры.
– Свет горит только в гостиной.
– Позвонить ей на сотовый?
– Нет.
На улице нарисовался сосед снизу – Павел Петрович Баранов, на редкость вредный старик, а по совместительству главный враг свекрови.
Поравнявшись с Каткой, Баранов прогудел:
– Выражаю сочувствие по поводу вашего семейного горя.
– Какого горя?
– Ну как, Розалии ведь на голову кирпич упал.
– Ай! – Ната едва не грохнулась на асфальт.
– Или даже два кирпича, – лыбился Павел. – С головой-то у нее точно непорядок.
– Павел Петрович, о чем вы говорите?
– Я сам как пыльным мешком трепанный. Все никак в толк взять не могу, что на нее нашло. Пару часов назад в вашей квартире что-то упало. Потом Розалия каблуками стучать начала. Она ведь вечно, как лошадь, топает, ни днем ни ночью житья от ее шпилек! А я сегодня футбол смотрел…
– Не отвлекайтесь.
– Она все топ-топ, топ-топ. Ну, думаю, сейчас поднимусь, такой скандал закачу! Звоню, значит, в дверь. Открывает. Лицо как у идиотки. Не успел я рта раскрыть, а Розалия мне: «Пашенька, мальчик мой, как я рада тебя видеть, котик. Извини, сейчас никак не могу разговаривать. Ты, голубчик, завтра заходи на чашечку кофе». Я прям остолбенел. Сердце чуть не остановилось. Она ж меня всегда только козлом старым называла, а тут вдруг Пашенька… котик… голубчик… Точно свихнулась. Надо бы позвонить кой-куда. Пусть свезут в психушку да ремешками к кроватке привяжут. Все надежней.
Закатив глаза, Баранов посеменил к третьему подъезду.
Катка вновь задрала голову вверх.
– Натка, с ней действительно беда.
– Поняла уже.
– Слушай мою команду. Я сейчас поднимусь в квартиру, а ты…
– Не ходи.
– Если через пять минут я не перезвоню тебе на мобильник, беги в отделение.
– Давай вместе, а? Кат, пошли в отделение вместе. Прямо сейчас.
– Натка, я не могу рисковать. Розалия просила о помощи. Я должна подняться. Обязана.
– Что мне сказать в отделении?
– Что угодно, только бы они быстро приехали.
Не переставая креститься, Наталья смотрела, как Копейкина заходит в подъезд.
Розалия распахнула дверь практически сразу.
– Ты приехала?
– Розалия Станиславовна, объясните…
Из-за спины свекрови показалась голова Элеоноры Варламовой.
Розалия закрыла глаза.
– Детка, я думала, ты более сообразительная, – выдохнула она.
– Нора, – Ката осеклась.
В руках Варламовой сверкал пистолет.