Зеленые погоны Афганистана
Шрифт:
Надо сказать, Душанбинский вертолетный полк был уникальной частью. Он был сформирован целенаправленно для войны в Афганистане. Поэтому у нас большое внимание уделялось боевой подготовке, полетам в горах. И личный состав был подобран исключительно удачно. Пилоты полка были высочайшего класса, они были способны посадить машину на площадки, расположенные на запредельных высотах – в 3500–4000 метров!
Но главное – коллектив был очень крепок в моральном отношении. У нас не было такого, чтобы кто-то отказался от задания или не прикрыл в бою товарища. Трусов не было! Зато была настоящая фронтовая дружба. В этом мне видится заслуга командования части: Шагалеева, Сухова, Дятлова, Пасынка, Мусаева. Они заложили в коллективе принципы поведения, задали моральную составляющую для каждого из нас. Неудивительно,
Сталбек Асакеев (справа) со своим экипажем
Поначалу, в восьмидесятом году с нами часто просились полетать специалисты наземных служб – оружейники, техники и так далее. Им тогда казалось, что война – это какая-то экзотика. Однако, очень скоро, когда духи научились метко стрелять и вертолеты стали привозить дырки, все эти добровольцы быстро пропали.
Десантирование ДШМГ на «точку»
Сталбек Асакеев родился 11 июня 1953 года, в Киргизской ССР, на Иссык-Куле. После школы поступил в институт, но увлекся авиацией. Закончил 111-ю авиашколу. Работал в НИИ имени Чкалова. А в 1973 году был принят в пограничные войска КГБ СССР. Служил в Бурундайском авиаполку, под Алма-Атой, бортмехаником. Затем отучился в Кировском военном авиационно-техническом училище, стал борттехником.
Был направлен в Душанбинский полк пограничной авиации. В его составе с 1979 по 1986 год воевал в Афганистане. После ранения был переведен в Воркутинский авиаполк. В 1991 году уволен из рядов Пограничных войск – по болезни. Окончил юридический факультет. Работал на должности вице-мэра города Иржевальска, затем – в правительстве премьер-министра Кыргызской Республики, ныне Сталбек Амантурович возглавляет ветеранскую организацию пограничной службы Кыргызской Республики.
В 1976 году меня перевели в Душанбе. Сначала был командиром звена, затем – замкомандира отдельной Марыйской авиаэскадрильи. Вновь прошел переучивание, освоил пилотирование вертолетов М-4, Ми-8 и самолета Ми-26. Примечательно, как проходило это переучивание. Начальник авиационного отдела Главного управления пограничных войск Николай Алексеевич Рохлов дал мне на все про все один месяц! Приказ есть приказ, и уже спустя месяц я пилотировал Ми-8.
Правда, в повседневной практике я по-прежнему был больше «самолетчиком», нежели вертолетчиком. Управление вертолетом разительно отличается от самолетного, привыкнуть к нему не просто. Вдобавок, в эскадрилье было множество первоклассных пилотов вертолетов, которые пилотировали гораздо лучше меня. Поэтому я старался ограничиваться учебными полетами на винтокрылых машинах. С другой стороны, положение заместителя командира эскадрильи обязывало меня владеть всеми видами авиатехники эскадрильи. Поэтому я постоянно старался шлифовать свои навыки пилотирования вертолетов.
Задачи в Душанбе приходилось решать самые разные. Помимо собственно охраны Государственной границы, наша эскадрилья возила грузы в интересах КГБ СССР, как внутри страны, так и за рубеж – в Афганистан. Так, примерно за год до ввода советских войск Афганистан, я впервые совершил вылет в Кабул.
Дело было так. В апреле 1979 года моему экипажу поступила команда – готовиться к полету в Кабул. Для подготовки был дан срок – неделя. При подготовке возникли определенные трудности. Прежде всего, никто не знал английского языка на уровне, необходимом для международного полета. Я изучал английский в университете, но этих знаний было крайне мало. «Летный» английский представлял собой сленг, совершенно отличный от обычного – разговорного. Остальные члены экипажа не знали языка совсем.
Обратился за помощью в летно-штурманский отдел управления
В эскадрилье специалисты по ремонту авиатехники Евгений Анатольевич Силин и Владимир Николаевич Резниченко как следует подготовили мой самолет к вылету, проверили его, что называется, до последней заклепки.
Наступил день вылета. Подняв машину в воздух, мы взяли курс на юг. Под руководством диспетчера из Душанбе, набрали эшелон, пересекли границу и… полетели дальше. При этом я не выпускал из рук англо-русский разговорник. Все было как комедии «Воздушное приключение», где немец летел через Ла-Манш, вцепившись в инструкцию.
Когда дошли до точки снижения, диспетчер связал меня с Кабулом и сказал:
– А дальше, дорогой, действуй сам. Мои права здесь заканчиваются. Ни пуха, ни пера!
Я послал его «к черту» и поблагодарил. Затем связался с Кабулом. Передал на английском информацию о воздушном судне. Как ни странно, диспетчер меня понял и в ответ дал условия для посадки. Условия точно совпали с теми, что были в инструкции. У меня прошло волнение, я визуально обнаружил аэродром, и стал действовать точно по схеме посадки гражданских самолетов. Следуя указаниям диспетчера, зашел на полосу, приземлился, вырулил на указанную стоянку. Так я впервые оказался в Кабуле. В тот же день, после разгрузки, мы вылетели обратно – в Душанбе. Благодаря тщательной подготовке первый полет прошел без сучка без задоринки. За нашим экипажем последовал экипаж подполковника Сафиуллы Блинова из Бурундийского авиаполка. Позже по проторенной нами дорожке рейсы в Кабул стали регулярными.
Ближе к концу 79-го года обстановка в ДРА стала накаляться, количество вылетов в Кабул резко возросло. Особенно напряженной выдалась работа перед тем, как наши спецназовцы свергли Амина. Мы тогда почти неделю, что называется, не вылезали из самолетов. Разумеется, мы не знали, кого возим, что за грузы. Получали приказ и – вперед!
После свержения режима Амина интенсивность полетов в Кабул возросла еще больше. Наши самолеты возили советников и грузы в интересах КГБ, но полетные задания нам подписывал посол в Афганистане. Уже во время второго полета, мне удалось осмотреть Кабул, побывать на зеленом базаре. Афганский народ тогда поразил доброжелательностью по отношению к нам, советским людям. По городу ходили свободно, без охраны. Разницы между Кабулом и, например, Душанбе не было никакой. Вообще, хочу отметить, что в первоначальный период войны, афганский народ большей частью был на нашей стороне. Позже обстановка на глазах стал меняться. К нам относились все хуже и хуже. Были случаи, когда по шурави применяли оружие даже в Кабуле, места нахождения советских граждан приходилось охранять с помощью многочисленной охраны и БТР.
Помимо полетов в Кабул, пограничная авиация постепенно стала втягиваться в боевые действия непосредственно на линии Государственной границы. Первый экипаж, выполнявший боевой вылет на территорию Афганистана, был прикомандирован к Марыйской авиаэскадрилье из Тбилиси. Запомнилось, что это было 30 декабря 1979 года. Экипаж тогда получил боевую задачу, вылетел с полным боекомплектом, но в последний момент поступила команда из Москвы прервать вылет и вернуться.
А с 29 апреля по 15 мая 1980 года мне довелось руководить авиационной группировкой в Московском отряде. Там проводилась операция на сопредельной стороне. В операции было задействовано пять-шесть вертолетов. Тогда мне довелось участвовать в боевых вылетах на вертолетах. Во время операции я летал с Владимиром Викторовичем Кутухиным. Это командир был одним из самых опытных пилотов. Он прошел все афганскую кампанию, что называется – начинал ее первым и закончил одним из последних.