Зеленый человек
Шрифт:
Второе дело было куда более трудоемким. Я знал направление, но границы поисковой зоны представлял плохо, пришлось полтора часа с лишком расчищать от травы землю на площади около двадцати квадратных ярдов, прежде чем под руку в зарослях ползучего пырея попалась серебряная фигурка. Положив ее на треугольный осколок какого-то надгробного камня и придерживая стамеской, я ударил по ней молотком; металл был мягким, и она сразу же разлетелась на дюжину бесформенных осколков, которые пришлось закопать в разных уголках кладбища. Когда я справился с работой, на душе стало немного спокойнее, хотя чувствовать себя в полной безопасности я не мог. Немало
Я уже совсем собрался уходить, чтобы приняться за новую работу, когда в голове мелькнула одна мысль. Я прошел к могиле Андерхилла и помочился на нее.
— Ублюдок, — сказал я, — как бы ты ни прикидывался, но после смерти у тебя одно было на уме — найти нужного человека среди домочадцев. Ждал, пока Эми подрастет и войдет в возраст, до которого ты большой любитель, а затем принялся разжигать мое любопытство. В твоем нынешнем состоянии ты не мог надругаться над нею, как над другими бедняжками, поэтому забавы ради решил ее убить. По всем правилам бесовской науки. Преднамеренно.
Незаметно, как и прежде, я возвратился к грузовику и поехал по деревне, которая под ярким солнечным светом выглядела сказочно благополучной, словно ее жители были самыми мудрыми и счастливыми обитателями Англии. Я вел машину к жилищу пастора, небольшому, но красивому домику времен королевы Анны, который расположился через дорогу от церкви. Окружавший его садик зарос зеленью и был завален мусором, среди которого валялись картины в рамках, раньше, по всей вероятности, висевшие в доме и изображавшие в основном сельские сцены. Изнутри рвалась в сад неистовая, бурная музыка. Я потянул за ржавую проволоку дверного колокольчика, и изнутри раздался органный перезвон. Не прошло и минуты, как в дверях появилась почти что копия Джонатана Свифта, только лучше причесанная. Что-то дожевывая, она уставилась на меня.
— Пастор дома? — спросил я.
— А вы кто?
— Его прихожанин.
— Его что?
— Прихожанин. Человек, живущий в его приходе. В этой округе. Он дома?
— Сейчас посмотрю.
Он повернулся спиной, но за его плечом ясно просматривалась фигура преподобного Тома Родни, одетого в трикотажную футболку бирюзового цвета и черные хлопчатобумажные брюки в обтяжку.
— Что случилось, Клиф? А… мистер Эллингтон. Вы ко мне?
— Да, мне бы хотелось. Если у вас найдется свободная минутка.
— Э-э, разумеется. Входите. К сожалению, мне придется извиниться за некоторый беспорядок. Ах, да, мистер Эллингтон — это лорд Клиф Освестри.
— Он самый, — вставил лорд Клиф.
— Рад приветствовать, приятель, — сказал я, терзаясь сомнениями — присвоил ли он себе титул по коммерческим соображениям или волей-неволей унаследовал его от предков.
Пока что, судя по его манерам, я склонялся ко второму предположению.
— Не было времени разобрать все это дерьмо, — сказал пастор, — мы возвратились в три утра и только что, валясь с ног от усталости, я отслужил утреннюю мессу. Клиф, дорогой, ты не убавишь немного звук? Знаете ли, мы с Клифом снова помешались на Бенджи. Он никого не оставляет равнодушным, правда.
В этот момент мы вошли в комнату, которая, вероятно, служила гостиной, три стены были оклеены черными обоями, а четвертая — золотыми, там стояла невысокая бамбуковая ширма, которая ничего не закрывала, и несколько шведских стульев. Никакого другого «дерьма» я не заметил, за исключением черепков фаянсовой посуды, которую, скорее, швыряли, чем роняли на пол, и предмета, похожего на инопланетную скульптуру, совершившую вынужденную посадку. Невидимый певец с завидным упрямством старался перекричать грохот оркестра несусветно высокими нотами. Вскоре все это низошло до шепота, видимо, при посредничестве лорда Клифа, которого я больше не видел.
— Итак, какие проблемы вас беспокоят? — спросил пастор, на этот раз почти как настоящий служитель церкви и, вероятно, под давлением традиций, против которых неуклонно боролся, но порой, как сейчас, не без осечек.
— Никаких проблем, — ответил я, ерзая на шведском стуле в поисках более удобного положения. — Есть два обстоятельства, о которых я бы хотел поставить вас в известность. Во-первых, в следующем месяце наступит семисотая годовщина со дня основания моего дома, «Зеленого человека», о чем вы сами наслышаны.
— О да, на днях мне кто-то говорил об этом.
Особой, давшей информацию, вероятно, была матушка «ложь» собственной персоной, так как идея «юбилея» только что пришла мне в голову. С тем же импровизаторским рвением я продолжал:
— Думаю в обязательном порядке организовать прием в честь этого события. Нынешнее лето оказалось очень успешным с финансовой точки зрения и, если погода не ухудшится, я устрою в саду настоящее шоу. Мой дом нередко посещают самые выдающиеся люди, подвизающиеся в шоу-бизнесе, на телевидении, в высокой моде, даже политики, и, полагаю, я приглашу многих из них. Трудно сказать заранее, кто может оказаться в числе гостей. Но как бы то ни было, мне бы хотелось знать, не окажете ли вы честь посетить мой дом, разумеется, с любым приятелем, которого сами пригласите.
Обычно глаза у людей начинают блестеть от слез, но пастор продемонстрировал убедительный блеск и не прибегая к слезам.
— А могу я прийти с епископом? Стариканчик обожает такие вещи.
— Вы вправе привести с собой самого главу Свободной церкви Шотландии, если пожелаете.
— О, шикарно. — Блеск в его глазах пропал. — О чем еще вы хотите рассказать?
— Ах, да. Думаю, вы слышали, что над моим домом тяготеет проклятие. Совсем недавно там произошли неприятные события. Мне бы хотелось, чтобы вы отслужили молебен во избавление от нечистой силы или любой другой напасти.
— Вы несомненно шутите.
— Я говорю абсолютно серьезно.
— О, продолжайте. Вы считаете, что действительно собственными глазами видели приведения? На полном серьезе видели?
— Да, действительно. Иначе не стал бы вас беспокоить.
— Неужели вы думаете, что эта религиозная туфта подействует? Окажет хоть какую-то помощь?
— Не знаю. Но хочу попробовать. Сочту за честь, если вы отслужите молебен прямо сейчас, пастор.
Я намеревался пойти до конца и популярно объяснить, что без изгнания злой силы приглашения на прием ему не видать, но пастор меня опередил. Несомненно, за годы церковней службы он хорошо натаскался в том, чтобы принимать quid pro quo [10] , едва он положит на нее глаз, или даже перенатаскался, ибо никакой услуги он никогда от меня не получит. С раздражением, которое так органично вписывалось в конфигурацию его физиономии, он спросил:
10
услуга за услугу (лат.).