Земля: долгий путь вокруг
Шрифт:
Я выразил свои чувства как только мог спокойно, однако был весьма встревожен. Путешествие превращалось в работу, и работу тяжелую. Я надеялся сбежать от вечной суеты и рутины кинопроизводства, но, не осознавая толком, во что ввязываюсь, подписался на съемки продолжительностью в три с половиной месяца. Разумеется, мы всегда могли удрать от камер на несколько дней, но если вопрос не решить сейчас, сам дух путешествия будет загублен. В глубине души я и Чарли знали, что если мы останемся верны своему идеалу «сначала путешествие, потом фильм», то сериал в результате получится лучше, не говоря уж о самом путешествии.
Мы верили, что отношения внутри нашей четверки в последующие три с половиной месяца все-таки не будут такими натянутыми, как сейчас — просто
В дверь постучали. Вошел официант с подносом, мужчина на седьмом десятке с огоньком в глазах. Разлив кофе, он обернулся к нам, поднял бровь, ухмыльнулся и сказал как заправский педераст:
— До скорого, мальчики.
До нас сперва не дошло, в чем дело. И только потом, когда он вышел, мы осознали, за кого должен был принять официант четырех полураздетых и явно изнуренных мужчин, делающих заказ посреди ночи. Мы переглянулись и покатились со смеху.
В восемь утра мы начали свою акцию по зазыванию покупателей. Добиваясь шестимиллионного бюджета, Расс вытаскивал свой ноутбук, часть клавиш на котором уже запала, так как во время перелета Чарли уронил на него сумку, и мы начинали себя расхваливать. И эту саморекламу в тот день мы повторяли раз десять.
Ох, и тяжелая была работенка! Телевизионщики буквально пропускали нас через жернова, вынуждая биться за их внимание, с чем раньше мне никогда не приходилось сталкиваться. Понять что-либо во время переговоров было невозможно. Непроницаемые лица, скрещенные руки, молчание. Полнейшее вроде бы отсутствие интереса или эмоций. Перед нами были люди, которые вовсю наслаждались своей властью над нами.
На NBC / Bravo, одной из последних студий, куда мы в тот раз наведались, мы встретились с управляющим, который, как нам кто-то сказал, был ну просто вылитый старшина из «Форреста Гампа». Он смотрел куда-то сквозь нас целых полтора часа, и лицо его при этом совершенно ничего не выражало — по сравнению с ним остальные управляющие были просто живчиками. В самом конце встречи, когда мы уже встали и собирались уходить, Чарли отпустил замечание о висевшем на стене постере — там была изображена красотка в красном купальнике с сильно выступающими сосками:
— Нет, вы только взгляните на ее соски! Такое чувство, что они ненастоящие.
Неожиданно администратор NBC оживился.
— Забавно, что вы сказали это, — ухмыльнулся он, — потому что соски и впрямь ненастоящие, и мы вертели их целыми часами, чтобы они встали правильно. Мы изрядно над ними потрудились, но все равно выглядит как-то ненатурально, полного сходства так и не добились.
Мы вернулись в «Шато Мармонт», даже не зная, что и сказать друг другу. Целый день встреч, и никаких признаков сделки. Как бы все вообще не закончилось катастрофой. Мы тупо просидели в номере минут двадцать, изнуренные после долгого дня презентаций, да еще толком сегодня не выспавшиеся. И тут вдруг Дэвид выскочил из ванной, держа перед собой, словно эстафетную палочку, мобильный телефон. Он прокричал в микрофон:
— Порядок! Я врубил громкую связь. Скажи сам ребятам.
Оказывается, пока мы страдали в комнате, Дэвид разговаривал с телевизионным агентом из «Уильям Моррис», который, в свою очередь, вел переговоры со «старшиной» из NBC / Bravo. Судя по всему, треп о липовых сосках расположил к нам его сердце.
Из телефона раздался голос:
— Привет, парни. Слушайте. Они хотят шесть-восемь серий. И заплатят больше полумиллиона долларов за час.
Перед нашими глазами мигом возникла кубышка с несколькими миллионами долларов, предназначенными для финансирования фильма.
— Ты уверен? Это точно? — заорали мы в трубку.
Тут влез Дэвид:
— Я уже уточнял несколько раз, прежде чем вам об этом сообщить. Но если хотите, давайте спросим для верности: «Эй, это точно?»
— Абсолютно точно. — Агент для пущего эффекта выдержал паузу и добавил: — Прогуляйтесь, парни, перекусите. Празднуйте. Увидимся утром.
Щелк, пи-и-и. Номер наполнился гудком отключившегося телефона. Мы стояли вчетвером, лишившись дара речи и переглядываясь, все еще не в состоянии поверить в то, что сейчас услышали.
А еще через несколько секунд наш номер огласился дружными воплями: «Зашибись! Офигеть!» Мы носились туда-сюда, орали во всю глотку, подсчитывали, сколько получится, если разделить на четверых, в общем, просто заходились от радости. Наконец-то у нас появились деньги для воплощения в реальность мечты о путешествии.
Через два дня ребята подвезли меня в аэропорт. Мне надо было вернуться в Лондон пораньше. Я сидел в зале ожидания целых четыре часа, поскольку рейс задерживался, слушая бесконечные объявления. Я как раз решил сделать запись в дневнике, когда зазвонил телефон. Это был тот самый телевизионный агент.
— Слушай, оказывается, все немного не так. Когда «Браво» говорили про шесть-восемь часов, они на самом деле хотели только шесть. А когда они сказали про шестьсот-восемьсот тысяч долларов за час, то имели в виду лишь сто-двести.
Всего лишь один телефонный звонок, и мы потеряли миллионы. Телевизионщики, видишь ли, пересмотрели расценки. Тем не менее, сделка оставалась все еще очень выгодной, так что особо расстраиваться не стоило.
В конце концов, скольким людям в мире повезло получить деньги на воплощение своей мечты? И все же нам казалось, что в мгновение ока мы потеряли все. Я наглядно представил себе, как мы шарим по полу, лихорадочно задирая ковры, заглядывая в щели между половицами и восклицая: «Эй, куда подевались деньги?»
Конечно, мы были разочарованы, но, как и в случае с другими неудачами в течение подготовительного периода, это лишь способствовало еще большему сплочению и научило, что самым главным в нашем предприятии было все-таки путешествие. И теперь, когда в Праге вдруг начались размолвки и пререкания, нам всем необходимо было вспомнить об этом нашем изначальном видении.
Чарли: Мы двинулись в путь колонной и на протяжении примерно двух часов от Праги до границы со Словакией ехали за полноприводными «Mitsubishi» Расса и Дэвида, сделав остановку у цистерцианского монастыря в Седлеце, пригороде Кутна-Горы, чтобы осмотреть часовню Всех Святых. Построена она в пятнадцатом веке и известна как костница, оссуарий или «Beinhaus» (последнее типично прагматичное немецкое слово означает «дом костей», поскольку в этом омерзительном месте хранятся скелеты более сорока тысяч человек). В конце тринадцатого века король Богемии Отакар II послал с дипломатической миссией в Святую Землю местного аббата Седлеце Генриха. Тот привез немного земли с Голгофы, холма в форме черепа, где, как считается, был распят Христос. Разбросав ее по монастырскому кладбищу, он тем самым превратил его в самое желанное место для погребения в Центральной Европе. Последовавшие эпидемии чумы в четырнадцатом столетии, гуситские войны в начале пятнадцатого, плюс повышенный спрос на похоронные участки со стороны сколотивших огромное состояние на местных серебряных рудниках богачей привели к тому, что кладбище заполнили десятки тысяч могил, в результате чего неизбежно начали скапливаться кости. Во время одной лишь эпидемии чумы в 1318 году в Седлеце было погребено более тринадцати тысяч человек.