Земля дождей
Шрифт:
— Всё! — схватил я Нику за руку и встал. — Пойдёмте. Не будем медлить.
— Но разве вам это нужно?.. — она поднялась со скамьи, вытирая другой рукой слёзы. — Разве это вас не затруднит? Вы же наверняка занятой человек, у вас свои проблемы и дела…
— У меня есть время. Немного… Пойдёмте!
Мы вышли из больницы и направились к остановке. По адресу, сказанному Никой, я сориентировался на каком автобусе нам лучше всего добраться. Правда, в столь ранний час маршрутки в тот район ходили редко. Лишь ближе
Через час мы стояли у единственного подъезда одинокой панельной девятиэтажки. Она находилась почти что у самого леса.
— Там, — сказала Ника, указывая пальцем вверх. — Она рассказывала, что жила на последнем этаже.
Ключи у Ники были: в больнице ей дали доступ к сумке сестры. Мы без проблем вошли в подъезд. Лифтом поднялись на девятый этаж. Здесь, среди всех дверей, лишь одна отличалась основательной обшарпанностью и отсутствием номерного знака. Ника сразу же подошла к ней и открыла замок.
Квартира была маленькой и старой. Шторы плотно закрывали окно, не пропуская поднимающийся солнечный свет. Простенький потёртый диван, пухлый телевизор на пыльном комоде и громоздкий шкаф вдоль стены.
Ника первым делом подошла к окну и отдёрнула штору. Я последовал за ней. И увидел, как множество выпуклостей высоких и не очень зданий тянулись до самого небосклона. Их прямоугольные фигуры обволакивал мягкий свет утреннего октябрьского солнца. Сейчас, в ранний час, город был необычайно красив.
Но город этот был будто где-то вдалеке. На значительном расстоянии. Как бы только соблазняя своей многообразностью сооружений. Отсюда он смотрелся как картинка, которая не являлась реальностью — но к которой так хотелось примкнуть и почувствовать себя сопричастным с её особенной красотой.
Да, вот что мастерит обычное ясное утро с привычными и на первый взгляд ничем не примечательными видами…
Ника повернула голову. И губы на её аккуратном профиле слегка дрогнули:
— Она очень много говорила об этом городе… Говорила, что и мне нужно сюда переехать.
Я несколько секунд помолчал в раздумье. Затем сказал:
— А вы сами, значит, живёте в Южном За… ви…
— Залиново, — договорила Ника и кивнула. — Да, с самого рождения. Вика уехала после одиннадцатого класса. Я всё думала, что нагоню её через год-два, но… болезнь мамы не позволила этому случиться. Пришлось остаться дома и помогать.
— А какой была Виктория? — спросил я. Но, произнося имя, голос вдруг пропал, и вышло лишь сухое бормотание. Я негромко откашлялся.
— Виктория… — медленно произнесла Ника. — Знаете, это имя ей очень даже… подходило… Она вечно была такой победоносной, целеустремлённой. Всегда шла по жизни вперёд и звала меня.
— Выходит,
— Для неё жизнь в селе была слишком скучной. Она всё время говорила, что только город может дать ей сил почувствовать, что она живёт. Однако город её и погубил… Здесь постоянно смерть, ведь машин очень много. Темп происходящего просто дикий. Здесь нужно не жить, а выживать. И вот смотрю я сейчас на её квартиру и понимаю, что она не жила, а действительно выживала, как могла… — Ника отошла от окна и устало присела на диван. — Впрочем, как и мы…
Я шагнул к стене напротив дивана. Прислонился к ней спиной.
— В последний год мы очень мало общались, — продолжала Ника. — Вика перестала приезжать. По телефону почему-то тоже не хотела разговаривать. Мама очень переживала из-за этого. Но раньше, когда всё было ещё более-менее нормально, по телефону Вика казалась веселой, жизнерадостной. Говорила, что у неё всё хорошо. И знаете… вчера она должна была приехать домой… С ней в момент аварии была дорожная сумка. Мне сказали, её сбили недалеко от автовокзала…
Ника говорила тихо и медленно. Её голос был глубокий и с особым оттенком печали. Под этот голос хотелось прикрыть веки, свернуться калачиком и предаться длительной грусти. Но я продолжал внимательно слушать и представлять себе Викторию — девушку, что подошла ко мне в автобусе…
— Если бы вы знали Вику, то она бы вам понравилась. Она была очень доброй. Не могла смотреть на бездомных и нуждающихся в помощи. В детстве постоянно подкармливала свору собак и кошек на улице. Выносила всю еду из наших запасов, только бы никто не голодал. Она была такая.
— А вы? — спросил я. — Какой были вы в детстве?
— Я?.. — неуверенно переспросила Ника. — Сколько себя помню, я всегда была плаксой, замкнутой и крайне чувствительной ко всему, что вступало со мной в контакт. Я, в отличие от Вики, не очень заботилась о других. Кроме мамы, конечно же. — Ника подняла на меня глаза, но тут же их отвела.
Я кивнул, как бы благодаря её за открытость.
— А сколько Виктории было лет?..
— Она старше меня на четыре года. Ей двадцать три. Исполнилось бы двадцать три в ноябре… — ответила Ника и посмотрела в окно.
Всё остальное время мы сидели в тишине. Комнату неторопливо стало наполнять солнце. Я продолжал мельком поглядывать на Нику. Её беспокойные мысли ясно отражались на лице вздрагиваниями ресниц, двумя морщинками между бровей и покусыванием потрескавшихся губ.
— Вы очень похожи с ней, — произнёс я.
Ника удивлённо посмотрела на меня.
— Откуда вы знаете?
Чёрт…
— Я успел запомнить её внешность из окна… Да, у вас есть что-то общее. Это даже издалека видно.