Земля, и все остальное — по списку
Шрифт:
— Вот и опоздавший представитель возможного работодателя, — радостно отметил начальник базы.
— Разрешите представиться, — энергично сказал долгожданный представитель, — замдиректора по специальной подготовке Кирилл Тимофеев.
— Данилов, — кратко сказал Данилов. Кадровик скромно отмолчался.
— Относительно враждебно-агрессивной среды, — Кирилл Тимофеев навис над картой и наполеоновским жестом отчеркнул примерно две-трети от пятиугольника, — не настолько она и агрессивная, Андрей…
— Максимилианович, — немедля подсказал директор базы.
— Максимилианович, — повторил замдиректора по специальной подготовке, — хотя и достаточно враждебная. В этом и заключается уникальность полигона и революционность разработанной
Кирилл Тимофеев вопросительно посмотрел на Данилова. Данилов недоверчиво хмыкнул.
— Не верите, — сказал Тимофеев.
— Сомневаюсь, — ответил Данилов.
— Сомнение рождает предубеждение, — туманно подытожил Тимофеев. — Постараюсь вас переубедить.
— Ты уж постарайся, малец — ворчливо сказал кадровик, — я тебе не фокусник, людей из рукавов выдёргивать не научился.
— Что есть, то есть — опечалился Тимофеев.
Данилов вопросительно хмыкнул.
— Видите-ли, Андрей Максимилианович — грустно сказал Тимофеев, — нам позарез нужны такие профессионалы, как вы. К сожалению, профессионалы работать у нас отказываются. По разным причинам. Причём категорически.
— Профессионал. Какой из меня профессионал, — пробормотал Данилов, — обычный патрульный, один из многих.
— Не скромничайте, — немедленно откликнулся Тимофеев, — Серебряный Крест за храбрость, Чёрная медаль за ранение, Командорские кресты четырёх степеней, Большой Крест Командора с Мечами, Бриллиантами и Дубовыми листьями в золоте. Кавалеров Больших Крестов Командора, награждённых Дубовыми листьями в золоте…
— Всего сорок семь человек, — закончил за Тимофеева фразу Данилов. — Вместе со мной.
— Из них достигших сорока пяти лет, — подключился к разговору кадровик, — девять, вышедших в отставку — двадцать шесть, продолжающих службу — двенадцать.
— Из этих девяти — четверо подали прошение об отставке. — Осталось пятеро, — сказал Данилов.
— Пятеро, — подтвердил Тимофеев. — И какой я по счёту?
— Пятый, — сказал Тимофеев. — И последний.
Данилов вздохнул.
— Вы тоже отказываетесь? — без надежды в голосе спросил Тимофеев.
Данилов выдержал долгую томительную паузу и признался: — Не знаю.
— По крайней мере, честно, — разочарованно сказал Тимофеев.
— Потому что до сих пор, — продолжал Данилов, — я не знаю, что мне конкретно собираются предложить. Куда, зачем, и, главное, в качестве кого?
— И только-то?! — с облегчением вскричал Тимофеев, — а разве…
— Увы, — покаялся начальник базы, — не успел.
— Андрей Максимилианович, — сказал Кирилл Тимофеев, гипнотизируя Данилова тяжёлым пристальным взглядом, — я предлагаю вам работу в качестве инструктора по специальной подготовке.
Подъезжая к плацу, Данилов пытался старательно вспомнить как выглядел страдающий светобоязнью кадровик и всякий раз с раздражением убеждался, что не может воссоздать в памяти непротиворечиво цельный образ состарившегося участника «тех самых событий». Кадровик обладал поразительно неброской, невнятно-ускользающей внешностью. Данилову вспоминались никотиново-жёлтые пятна на коже, обвисающие брыли щёк с фиолетовыми прожилками кровеносных сосудов, венозного цвета тонкие губы и блекло-рыжая щетинка усов над ними. Он был одет в униформу старого образца — мундир со стоячим воротником и накладными карманами затянут в талии широким офицерским ремнём, галифе и офицерские сапоги с высокими, под самую коленную чашечку голенищами. Данилов и сам походил в ней достаточно, чтобы по прошествии многих лет без особого труда припомнить не только мельчайшие её детали, но и то, основательно подзабытое ощущение трагической избранности, которое охватило его в тот момент, когда он, облачившись в форму патрульного впервые, захотел взглянуть на себя со стороны и встал перед зеркалом. Она обязывала и дисциплинировала, она придавала уверенность, она необъяснимым образом меняла облик вчерашних мальчишек, добавляя им недостающей по возрасту суровости и мужественности, она была наградой сама по себе, пропуском в мир безрассудной храбрости, бесстрашия и героических подвигов. С тех пор много воды утекло и много чего изменилось, униформа стала более практичной и более удобной, в ущерб внешней красоте и бесполезной в общем-то привлекательности. Форму подчинили промышленному канону утилитарности, вогнали в строгие рамки рационального дизайна, отсекая ненужное и бесполезное, с эмпирической точки зрения украшательство, вроде клапанов, разноцветной выпушки, шнуровки, аксельбантов, петлиц и погонов, сохраняя взамен строго информативные предметы, как-то: знаки различия, шевроны, нашивки. И металлические пуговицы на парадных мундирах.
Молодое поколение патрульных относилось к своей униформе без особого пиетета, в отличие от стариков. Данилов молодёжь понимал, но не во всём поддерживал. Оставаясь верным паладином традиций, Данилов, в определённых пределах, допускал изменения и соглашался с нововведениями, чего нельзя было сказать о кадровике. Кадровик был живой реликвией, доисторическим реликтом, чудом оказавшимся в современном динамично развивающемся мире, не умеющим приспосабливаться, мимикрировать и сливаться с быстро меняющимися реалиями. Он навсегда застрял в своём легендарном прошлом. Свидетель, один из немногих оставшихся в живых, вырвавшийся из безумной кровавой мясорубки, названной позже «Валдайской катастрофой».
Валдайский экополис, населением в пять миллионов человек, с неимоверными усилиями и в кратчайшие сроки был перестроен и превращён в защищённый город с разветвлённой, многоуровневой внутригородской системой обороны, внешним кольцом активного сдерживания, состоящим из нескольких глубоко эшелонированных заградительных рубежей, до предела насыщенных различными видами и типами оборонительного вооружения и многокилометровой зоной сплошных «мёртвых полей» с полностью сведённой стационарными многоствольными огнемётами и полевыми деструкторами растительностью перед ним. Он стал первой крепостью, возведённой в соответствии с принятой доктриной «наступательного выживания и тотального удержания», разработанной «лучшими умами планеты». Учёными, военными и гражданскими стратегами, фортификаторами и оружейниками.
Независимые источники энергии, замкнутый цикл производства и переработки сельскохозяйственной продукции, неограниченные запасы воды в подземных хранилищах, пополняемые из артезианских скважин, продублированные сетью рециркуляционных станций, склады боеприпасов и заводы по их изготовлению, авиакрыло транспортной и штурмовой авиации, терминал суборбитальных летательных аппаратов, отдельная механизированная группировка Дорожного патруля, службы тылового обеспечения, административный центр формирования и сопровождения конвоев предполагали его полную автономность и практическую неприступность. Утверждения о неприступности города основывались на теоретических выкладках и рассчитанных на их основе возможных сценариев негативного воздействия и разрушительного давления на защитную инфраструктуру при различных формах метаморфного процесса. От скрытого (латентного); постоянного; медленно нарастающего по экспоненте; волнообразного; затухающего; до катастрофического по последствиям взрывного. Десяток базовых компьютерных моделей и сотни производных, объясняющих и демонстрирующих поведение отдельных элементов и всего механизма защиты в целом. С учётом всех мыслимых и немыслимых факторов и девиаций: отказ техники, просчёты при проектировании, недоделки при строительстве, ошибки при размещении, техногенные аварии, саботаж, террористические нападения, падение метеоритов, солнечные бури, эпидемии, эпизоотии, рост численности населения, массовые отравления, недостаток пищи, заражение воды и т. д. и т. п. На обсчитывании сценариев и создании моделей был задействован целый вычислительный кластер. Затраченные машино-часы и потраченные киловатты электроэнергии не пропали даром — эксперты уверенно заявили, что…