Земля людей — земля языков
Шрифт:
Но более древние письмена, хотя и были прочтены, переводу не поддаются. Они написаны на неизвестном языке, условно названном минойским. Так что ученым приходится иметь дело лишь со «звучащими», но не поддающимися переводу текстами.
Переместимся дальше на запад. В Древней Италии жили этруски. Мы недаром называем этрусский язык загадочным и таинственным. С эпохи Возрождения и вплоть до наших дней ученые и просто любители пытаются проникнуть в смысл этрусских текстов. В последнее время на помощь людям приходят электронные вычислительные машины. И все же из всех этрусских слов нам понятны не более двухсот. Добрая половина человечества пользуется латинским алфавитом. Римляне переняли свое письмо от этрусков.
Так что прочитать их тексты было нетрудно несколько веков назад. Но понять их невозможно. Проникнуть в загадку шумерского языка помогли словари аккадских жрецов. Тексты на хаттском языке сопровождаются переводами на хеттский, а он ученым хорошо знаком. Этрусские же надписи даны лишь по-этрусски. Чтобы понять их, в помощь привлекались самые различные языки земного шара: баскский и кавказские, латынь и древнегреческий, албанский и дравидийские, санскрит и армянский, хеттский и даже… древнерусский! Но к успеху все эти попытки не привели.
Правда, отдельные слова этрусков удавалось объяснить с помощью древнегреческого, другие — с помощью латыни, третьи — с помощью языка хеттов. Но происхождение этих слов можно объяснить заимствованием: с давних пор между греками и этрусками, а затем и римлянами существовали тесные контакты. Предания же говорят, что этруски, вернее, их предки пришли из Малой Азии, а там, как вы знаете, жили хетты. На острове Лемнос, у Малоазийского побережья, обнаружена надпись, язык которой похож на этрусский. Это язык небольшой этрусско-лемносской семьи, которая не относится ни к индоевропейским, ни к семито-хамитским языкам.
Другой таинственный язык Италии — лигурийский. Памятников он не оставил, но в топонимике античной Лигурии ищут следы этого языка. К античной Лигурии относилась приморская часть северо-западной Италии (район Генуи), а также Юго-Восточная Франция, район нынешнего Марселя. Более того, даже Бискайский залив назывался Лигурийским. А Плиний Старший, который посещал Испанию, отметил, что на побережье этого залива живут лигурийцы. До нас не дошли памятники на языке лигуров. О нем мы можем судить лишь по географическим названиям. И названия эти перекликаются с названиями в Испании, которые нельзя объяснить романскими языками.
Можно ли подозревать родство?
Можно ли связать между собой разные доиндоевропейские языки Средиземноморья? Можно ли связать их с баскским, с досемитохамитскими языками Передней Азии, Малой Азии, с языками Кавказа?
Над этим вопросом задумывались уже давно. Но ни к каким положительным решениям наука здесь не пришла.
В самом деле, что объединяет перечисленные выше языки от баскского и Лигурийского до хаттского и кавказских? Их объединяет лишь отрицательный признак: они не являются индоевропейскими, они не являются семитохамитскими. Понятно, что для констатации родства или хотя бы для того, чтобы подозревать родство, нужны признаки положительные: нужны общие слова, общие грамматические показатели. В общем, нужны серьезные основания. А их нет. Баскский язык можно с тем же правом связывать с кавказскими или хуррито-урартскими, как и с языками Австралии или Южной Америки. Случайные сходства отдельных географических названий (Иберия в Испании и Иверия на Кавказе) ничего не доказывают, как ничего не доказывает сходство Тулы в Мексике с Тулой в России.
Да и непонятно, почему непременно надо ставить вопрос о родстве средиземноморских народов, народов древнего Средиземноморья и Кавказа?
Почему мы должны подозревать, что все языки Средиземноморья, существовавшие здесь до появления индоевропейских и семитохамитских, непременно должны быть родственны? В этом районе очень сложная языковая ситуация даже в наши дни.
Языков здесь много. В древности же, когда народы и племена были мельче, языковая карта Средиземноморья должна была, пожалуй, быть даже более сложной, чем сейчас. Как известно, в античное время (во времена римского завоевания) Италия, Франция, Испания были заселены множеством далеких друг от друга народов. Очень возможно, что и в еще более далекие от нас времена Средиземноморье также являло собой сложную языковую картину со многими языковыми семьями, которые не находились в родстве. Из того, что древние языки — минойский, баскский, хаттский, этрусский, лигурийский — не принадлежат к индоевропейским и семитохамитским семьям, вовсе еще не следует, что они должны быть родственны между собою!
Сходство географических названий также аргумент спорный. Иногда ссылаются на сходство названий Албании (на Балканах), древней Кавказской Албании (север Азербайджана) и Альп. Но название «Альпы» могло произойти из латинского альба («белый»), или кельтского алпа («гора, скала»), балканской Албании — из иллирийского олба («селение»), а кавказской — из другого, неиндоевропейского языка. В Средиземноморье за последние тысячелетия происходило столько перемещений народов и языков, что географические названия тут относятся не к одному, древнейшему слою, а сразу к нескольким слоям — из разных эпох и различных языков.
Наконец, когда речь заходит о родстве языков, отделившихся один от другого 8–9 или все 10 тысяч лет назад, критерии родства, которые ученые привыкли применять к большинству языков Европы и Азии, вряд ли применимы. В самом деле, тюркские языки настолько близки друг другу, что уже девятьсот лет назад Махмуд Кашгарский смог не только увидеть их родство, но и написать первую грамматику тюркских наречий. Родство индоевропейских языков было установлено на заре языкознания и послужило, в сущности, толчком к созданию современной науки о языке. Памятники этих языков были прекрасно изучены, лингвисты имели возможность сопоставлять санскрит и латынь, древнегреческий и древнеиндийский, язык «Авесты» и многочисленные тексты средневековья на славянских, германских, армянском и других родственных языках. Не избаловало ли это обилие материалов ученых? И как только они пробуют применить индоевропейскую мерку родства к таким языкам, как баскский и кавказские, она оказывается явно не подходящей.
Быть может, здесь нужна новая методика, позволяющая проникать в глубь тысячелетий даже в том случае, когда у нас нет древних памятников письма? И устанавливать не просто родство, а родство большого масштаба, древние корни целых языковых семей, а не отдельных языков? Иными словами, сравнивать не языки, а праязыки, восстановленные лингвистической наукой.
Сквозь тьму тысячелетий
Ностратические, или борейские
В самом начале нашего века датский ученый Хольгер Педерсен выступил со смелой гипотезой, предполагавшей древнее родство индоевропейских, семито-хамитских, уральских и ряда других языков и языковых семей Евразии. Согласно Педерсену, все они образуют огромную «сверхсемью», все они восходят к одному «прапраязыку» — ностратическому. Термин был образован от латинского ностер, означающего «наш».
Гипотеза Педерсена основывалась главным образом на совпадении личных местоимений в языках, относящихся к разным семьям. Например, по-мордовски мон, тон, сон означает «я», «ты», «он», А по-французски — слова сходного звучания означают «мой», «твой», «его». А ведь мордовский язык относится не к индоевропейской, а к уральской семье языков!