Земля мертвых. Боги войны
Шрифт:
– Ну что, господа хорошие, – начал я, когда они заняли место за столом в оперативной рубке, – секретность – секретностью, но для эффективного выполнения задачи мне нужно знать, какого фига тут происходит.
Научники снова переглянулись. Потом Семёныч – тот самый, который горевал по убитому механику – вздохнул и произнёс:
– Мы сами знаем далеко не всё…
Я помолчал секунду. Подошёл к сидящим. Постарался посмотреть каждому в глаза; никто не выдержал мой взгляд дольше, чем пару секунд.
– Значит так, – продолжил я, – допускаю, что вы не в курсе. Но по
Семёныч вздохнул как-то особенно горестно.
– Вы же знаете, для чего мы здесь, – сказал он. – После того как исчез стройотряд двести тридцать, нам…
– Да, я был на инструктаже, – ответил я, – и провалами в памяти не страдаю. Мне известно об обстоятельствах обнаружения их вездехода. Я читал протокол следственной комиссии. Да, дело необычное. Строительные отряды не каждый день пропадают в полном составе. Плюс странности в средствах фиксации, из-за которых пошли эти нелепые слухи о Зоне. Мне это всё прекрасно известно. Нам удалось, по всей видимости, обнаружить причину исчезновения строителей.
Специалисты глядели на меня выжидающе, но спокойно и даже несколько отстранённо.
– Но это никак не объясняет исчезновение сигнала спутников ГЛОНАСС и полное радиомолчание, – закончил я.
Семёныч снова вздохнул.
– Похоже, вы не особо удивились, – констатировал я.
– Мы ожидали… разных вещей, – ответил Семёныч, глядя мне в глаза, – однако спектр возможных… явлений был слишком широк, чтобы имело смысл их обсуждать на инструктаже.
– Что ж, – я скрестил руки на груди, – полагаю, теперь нам есть о чём поговорить.
Семёныч поглядел на коллег.
– Скажите, Сергей, – спросил он, – вы когда-нибудь были в Японии?
– Я – военный человек, как вам прекрасно известно, – ответил я, – и не могу посещать страны, не одобренные «Воентуром».
– Да, конечно, – кивнул учёный, – но… вы могли бывать там в детстве. Верно? Хотя неважно. В Японии очень интересная национальная религия. Синтоизм называется. Её приверженцы считают, что буквально всё окружающее наполнено духами-ками. Реки. Озёра. Горы. Растения. Буквально всё, даже свалки.
– Очень рад за японцев, – ответил я, – но, пожалуйста, ближе к делу.
– Что ж. До недавнего времени эти воззрения, как и многие другие, казалось, не имели никакого отношения к реальности.
– А сейчас что, имеют? – вмешался лейтенант, забыв о субординации. Я строго поглядел на него, но промолчал; он опустил взгляд.
– Современная математика и фундаментальная физика значительно продвинулись, – ответил учёный, – особенно теория информации и теория хаоса… вы ведь понимаете, о чём я?
– Все офицеры изучают высшую математику, – я пожал плечами. – К чему вы?
– Вы ведь слышали про бомбардировки Хиросимы и Нагасаки? – спросил учёный. – В то время никто ведь даже не задумывался о том, что происходит со сложными информационными структурами, вроде людей или животных, при практически мгновенной дезинтеграции. Какие интересные явления при этом возникают.
Мы с Ваней переглянулись.
– Просто понимаете, для японцев то, что случилось потом, не было странным. Это были просто ками, разгневанные и опечаленные трагедией. Которые вдруг захотели помочь родной земле, окружающим. Восстановить, так сказать, своё присутствие. Равновесие. Они даже смогли хранить это в секрете, довольно долгое время…
– …Пока американцы не сообразили, что к чему, – вмешался Лев, хмыкнув. – Впрочем, даже после этого они действовали очень осторожно!
– Не понимаю, – сказал я, – можно как-то ближе к делу? При чём тут ками?
– Мои коллеги стараются, – ответил Михаил, – но как в двух словах объяснить фундаментальнейшие проблемы современной физики? Только на примерах.
– Вы вряд ли это помните, и в школах это не проходят, – снова заговорил Лев, – но во второй половине прошлого века Япония вдруг показала невероятные темпы развития, сильно обогнав остальной мир. В основном за счёт развития самых передовых технологий. Они первыми открыли промышленную полупроводниковую литографию, и долгое время их компании, производящие оптику, «Кэнон» и «Никон», занимали лидирующие позиции в производстве машин, которые делали полупроводники. Они даже были второй экономикой мира, можете себе такое представить? Потом, конечно, технологическое лидерство у них отняли. Поток новых технологий иссяк, страна пришла в упадок.
– Какое… – Я хотел спросить: «Какое отношение это имеет к нашей ситуации?» Но тут до меня начало доходить.
– Как… как это происходило? – спросил я, чувствуя, как вдруг пересохло во рту.
– Это знают только контактёры, – Лев пожал плечами, – а они предпочитают молчать.
– Но иногда бывают и прямые передачи, – добавил Михаил. – Взять вездеход от пропавшей экспедиции. На борту были… скажем, технологические изделия, которые были неизвестны до этого случая. В официальном отчёте это не указано, конечно. Об этом знает только специальная группа нашего НИИ.
– Люди и животные гибли так близко, что грани между структурированными реальностями смещались. Информационные всплески не успевали абсорбироваться, – снова заговорил Лев.
– Кое-что прорывалось оттуда к нам, – добавил Михаил. – Иногда это было очень полезно. Не всегда, но довольно часто. Новые технологические решения. Изделия. И даже готовая информация. Всё это обеспечило Японии технологический прорыв. Технологии из невозможных миров, если понимаете, о чём я.
– Они специально очень бережно подошли к сохранению наиболее пострадавшей части своих городов. Это, как они думали, обеспечит длительную сохранность конфигурации соприкосновения. Но сначала о происходящем догадались американские спецслужбы и учёные. Начали использовать это для собственного развития. И поток «откровений» начал иссякать. Пока не исчез полностью.