Земля обетованная

Паркер Роберт Б.

— Да, мы ничего не скрываем друг от друга. Они знают, что она сбежала. В любом случае они уже большие. Младшей — двенадцать.

— У них есть какие-нибудь предположения о том, где находится мать?

— Не думаю. Они сказали, что ничего не знают.

— Но ты не уверен?

— Не уверен в том, что они мне что-либо расскажут. Я слишком мало общался с ними в последнее время. И не вполне уверен, что они скажут мне правду. Особенно девочки.

— У меня такое чувство возникает по отношению к каждому человеку. Не слишком огорчайся.

— Тебе легко.

— Да,

ты прав. Еще есть что сказать?

Он покачал головой.

— О'кей, увидимся завтра в девять.

Мы пожали друг другу руки.

— Знаешь, как добраться?

— Да, вообще я неплохо знаю Хайаннис, найду.

— А ее ты найдешь. Спенсер?

— Да.

2

Когда вернулась Сьюзен, я сидел за столом, а передо мной были разложены банкноты.

— Кто изображен на стодолларовом банкноте? — спросил я.

— Нельсон Рокфеллер?

— Неправильно.

— Дэвид Рокфеллер?

— Опять не угадала.

— Лоренс Рокфеллер?

— Где предпочитаешь обедать?

— Не стоило показывать мне деньги. Я уже собиралась согласиться на бифштекс с луком в «Уджис», а теперь подумываю о «Пирсе четыре».

— Так тому и быть. Думаю, мне стоит переодеться.

— По крайней мере, стереть пот с груди.

— Все, возвращаемся ко мне и наряжаемся.

— Когда появляется клиент, ты сразу оживаешь.

— Да, мадам. И немедленно отправляюсь в ближайший ресторан.

Я пристегнул к ремню пистолет, надел рубашку, но не стал заправлять ее в джинсы, чтобы не было видно оружия, и мы вышли. Прогулка до моей квартиры длилась не более десяти минут — в основном по аллее вдоль Коммонвелт-авеню. Когда мы пришли, Сьюзен первая полезла под душ, а я выпил бутылку «Амстеля», пока звонил по телефону и заказывал места. На самом деле я выпил три.

«Пирс четыре» вырисовывался на побережье, похожий на колониальный Стоунхендж. Бывший в употреблении кирпич, старые балки, пришвартованный в качестве зала для коктейлей экскурсионный пароход с Гудзона. Монумент казенным счетам, храм деловых обедов. Один из подростков в форме немного смутился, но припарковал мою машину с откидным верхом. Большинство машин на стоянке были значительно новее, и я не смог заметить ни одной, у которой сиденья были бы отремонтированы таким же количеством серой липкой ленты.

— Кажется, этот человек чересчур пренебрежительно отнесся к твоей машине, — сказала Сьюзен.

— Одна из бед нашей культуры, — ответил я. — Никакого уважения к старине.

Пришлось подождать, пока освободится заказанный нами столик. Не желаете ли выпить коктейль в фойе? Мы желали. Прошли по закрытому трапу на экскурсионное судно, расположились и стали смотреть на Бостонскую бухту. Сьюзен заказала «Маргариту», я несколько «Хайнекенов». «Амстеля» не было даже в этом ресторане.

— Что хочет от тебя клиент?

— Просит найти жену.

— Могут возникнуть трудности?

— Нет. Судя по всему, она просто сбежала. Если это так, найти ее будет несложно. Большинство жен, которые сбегают,

оказываются не слишком далеко. В действительности, большая их часть желает быть найденными и возвращенными домой.

— Судя по твоим словам, свобода выбора здесь ни при чем.

— Свобода выбора здесь действительно ни при чем, но в жизни все происходит именно так. Впервые количество сбежавших жен превысило количество сбежавших мужей. Как правило, они пролистывают два номера журнала «Мисс», смотрят программу Марло Томаса по телевизору, решают, что так больше продолжаться не может, и убегают. Но потом оказывается, что у них нет специальности, что десять или пятнадцать лет занятий домашним хозяйством ни к чему их не подготовили, что единственный выход — работать посудомойкой, официанткой или уборщицей, а этого им совсем не хочется. К тому же большинство сбежавших жен страдают от одиночества.

— А домой вернуться они не могут, — добавила Сьюзен. — Им очень стыдно ни с чем приползти назад.

— Правильно. Поэтому они и сидят на одном месте в надежде, что их разыщут.

— А когда встревоженный муж отправляется на поиски, его действия можно счесть этаким странным проявлением любви.

— Снова верно. Но убивает женщин, особенно если есть дети, чувство вины. Когда они снова попадают домой, все становится значительно хуже, чем было до побега.

Сьюзен сделала глоток «маргариты».

— У мужа появляется новая дубинка.

Я кивнул:

— Именно. И он по-своему прав, когда хочет сказать этим: «Ты, сукина дочь, улизнула от нас. Бросила меня и детей в трудную минуту и сбежала. Так что спрячь теперь свою гордость, милая. Ты у нас в долгу».

— Но, — сказала Сьюзен.

— Конечно, «но». Всегда — но. Но она прожила жизнь на их условиях, и ей захотелось попробовать пожить немного на своих. — Я пожал плечами и допил пиво.

— Твой тон заставляет все происходящее выглядеть обыденным.

— В некотором смысле такие поступки и являются обыденными. Я достаточно часто сталкивался с подобными ситуациями. В шестидесятые годы уделил немало времени поискам сбежавших детей. Теперь уделяю его поискам сбежавших мам. Мамы не добавили в происходящее разнообразия.

— По твоим словам можно подумать, что все так банально. Так избито. Как будто тебе совершенно наплевать. Как будто они занимали тебя только в плане работы. Как обычные, потерянные кем-то вещи, которые необходимо отыскать.

— Не вижу оснований, чтобы говорить об этом с дрожью в голосе. Я достаточно напереживался, разыскивая их. Несомненно, я делал это за деньги, но деньги легко заработать и другими способами. Самое главное, по крайней мере, в моей области, не позволить переживаниям совсем захватить твое существо. Иначе это очень плохо заканчивается.

Я жестом заказал еще пива. Взглянул на бокал Сьюзен. Она покачала головой.

На другом берегу бухты в воздух как-то неловко поднялся «Боинг-747». Оторвавшись от взлетной полосы в Логане, он с ревом устремился ввысь, прежде чем взять курс на запад. Лос-Анджелес? Сан-Франциско?