Земля обетованная
Шрифт:
– Какая прекрасная история! – с невольным вздохом восхищения воскликнула Клер.
– Ты очень удачно выступила, Мелизанда! – шепнула Сибилла после того, как Ларраком снова завладела Роланда, а затем и Верье, который с бесцеремонной уверенностью вмешался в ее беседу с патроном.
– Я говорила искренне, – возразила Клер. – Это и правда удивительная история, ты не находишь?
– Ну конечно, моя прекрасная невинная голубка, конечно! Великолепная история! Просто я уже знаю ее наизусть.
На следующий день кузины отправились вместе на заводы Ларрака. Сибилла надела строгий серый костюм с лисой на плечах. Перед уходом она устроила смотр
– Нет, только не эту большую шляпу, – сказала она. – Простую фетровую. Нам нужна рабочая форма. – И она тяжело вздохнула. – Я бы прекрасно обошлась без этого визита в сто пятидесятый раз, а тем более в сопровождении патрона, который устроит нам сумасшедшие гонки по цехам. Но похоже, ему этого очень хочется. Кроме того, это будет в пику Роланде, которая весьма тобой интересуется.
– С чего бы это ей интересоваться мной? – спросила Клер, пожав плечами.
– Да с того, что ты безобразна, Мелизанда, что у тебя гноящиеся глазки, прыщавая кожа и тусклые волосы цвета старого бетона… Патрон, конечно, питает безумную страсть к механике, но, будучи конструктором, не перестает быть мужчиной. И умеет оценить по достоинству хорошенькую девушку. Роланда тоже красива, как породистая кобыла, но она что-то слишком уверена в своей власти над ним, слишком липнет к нему и становится назойливой. В один прекрасный день руль повернется в другую сторону и прекрасную Роланду выставят за дверь. И я буду последней, кто ее пожалеет. Ну, ты готова? Патрон прислал за нами свой автомобиль. Уж не знаю зачем – ведь мы могли бы ехать в моем. Но раз уж так…
У подъезда стоял длинный белый лимузин. Шофер, сняв фуражку, с улыбкой открыл перед дамами дверцу.
– Здравствуйте, Эжен, – сказал Сибилла привычно, как старая знакомая, и Клер повторила за ней, словно ученица:
– Здравствуйте, Эжен.
Посещение заводов Ларрака осталось в памяти Клер апокалиптическим видением. Маленькая автомотриса, управляемая самим патроном, молнией носилась из цеха в цех. В гигантских помещениях с застекленными стенами с прерывистым шумом вращались поршни сотен станков, которые полировали, сваривали, скоблили, роняя на пол металлическую стружку и рассыпая вокруг снопы искр; сверху, над головой посетительниц, мостовые краны переносили на чудовищных крюках огромные гусеничные цепи. Ларрак выкрикивал объяснения, тонувшие в машинном грохоте. Клер ничего не понимала, но ее захватило чувство волшебного могущества, исходившего от этого человека.
– Ты что делаешь, Люка? – крикнул Ларрак одному из рабочих.
– Распределительный вал, месье Альбер.
– Какой порядковый номер?
– G.135.23, месье Альбер.
В другом цеху он остановился, наблюдая за рабочим, который шлифовал какую-то деталь:
– Нет, не так, старина… Смотри, как надо!
Патрон скинул пиджак и сунул его Сибилле, которая взяла его с шутливым почтением. Потом он встал на место рабочего:
– Ну вот… Так у тебя дело пойдет в два раза быстрее!
Провожая их к машине, он заговорил о только что начавшейся русской революции, которая ужасно напугала многих буржуа:
– Капитализм, коммунизм… да какая мне разница?! Это всего лишь слова. При любом режиме нужны будут хорошие техники. Ну кто сможет управлять этим заводом, кроме меня? Никто. Я его создал, живу им, он у меня в крови. Дайте Франции какое угодно правительство – социалистическое, коммунистическое. Но если ему понадобятся танки, чтобы воевать с Германией, оно обратится к Альберу Ларраку. Так почему же все хотят, чтобы я беспокоился об идеологии? Значение имеют факты, и только факты. А факты – это я!
Клер подумала: «Пока не найдется другой», но поостереглась
Когда кузины очутились в машине, наедине, Сибилла спросила:
– Ты довольна?
– Я оглушена! – ответила Клер. – И у меня болит голова. Но я довольна. В этом заводе есть какая-то жестокая красота. И потом, здесь я наконец чувствую, что живу современной жизнью. А в Сарразаке я жила в безвременье… или на кладбище.
И она спросила себя: чем сейчас заняты ее мать и мисс Бринкер? Мадам Форжо наверняка протыкает иглой воинов на своей вышивке. А мисс Бринкер разъясняет Мари, которая слушает ее с оскорбленным, отсутствующим видом, как в Англии готовят the porridge and the bread and butter pudding, [56] или вяжет носки цвета хаки. В лугах, наверное, уже пахнет скошенной травой. А в самой влажной ложбинке долины, может быть, еще цветут нарциссы.
56
Овсяная каша (порридж) и тосты (англ.).
XIX
В начале июля Клер получила письмо, которое ее потрясло. Оно было написано товарищем Клода Парана и пришло в Сарразак, откуда его переслала мисс Бринкер. «Мадемуазель, – писал лейтенант Эстев, – я выполняю печальный долг, имея Вам сообщить, что мой командир и друг, капитан Паран, вчера был убит. Он просил меня в случае, если с ним произойдет несчастье, уничтожить Ваши письма, которые всегда носил с собой, написать Вам и передать, что он до конца любил Вас. Я хочу, чтобы Вы знали, как все мы восхищались его мужеством. Он был представлен к ордену Военного креста…»
Далее следовали подробности последнего боя капитана.
Клер долго и горько упрекала себя: «Я отвергла этого несчастного юношу. А он был героем. Я же судила его по мелким недостаткам. Я была злой, эгоистичной, мелочной. Если бы в тот день, в Брантоме, я смогла обуздать свои чувства, два последних года его жизни были бы счастливее». Но потом подумала: «Все так, но, предположим, Клод остался бы в живых, тогда к чему привела бы эта ложь? Только к новым и более пагубным недоразумениям!»
За истекшие два месяца Сибилла представила Клер множество молодых людей – прославленных авиаторов, награжденных Военным крестом с пальмовой ветвью, молодых англичан с сиренево-белым Military Cross [57] на груди. Но ее не привлек ни один из них. Многие стремились завоевать ее сердце во время танцев, иногда продолжавшихся до ночи. Но ее неизменно отталкивали их фамильярные жесты, попытки прижаться теснее, сорвать поцелуй.
57
Английский Военный крест.
– Мелизанда, мальчики говорят, что ты настоящая ледышка, – упрекала ее Сибилла.
– Напротив, Сибилла, я отвергаю эту разменную монету подлинных чувств именно потому, что по-настоящему романтична. Впрочем, ты, наверное, тоже не позволила бы обнимать себя первому встречному.
– Я – совсем другое дело: я замужем, люблю Роже и берегу себя для него. А ты-то ведь свободна.
– Ты права, я свободна – свободна беречь себя для человека действительно достойного быть любимым.
– Это прекрасное желание, лапочка моя. Но пока ты лишаешь себя некоторых удовольствий. Долгий поцелуй, нежные губы, сильные руки, тесные объятия – все это так приятно!