Земля под ее ногами
Шрифт:
По совершенно непонятным причинам он изучил все премудрости и правила безопасности и теперь неукоснительно следует им, заказывая билеты сразу на несколько авиарейсов, отправляющихся одновременно в разных направлениях, используя вымышленные имена, избегая какой-либо предсказуемости своих передвижений. «Ты всего лишь крупная рыба в мире звукозаписи, ради бога, — саркастически замечает Стэндиш на их первой встрече в «Колкис», в комнате, увешанной платиновыми и золотыми дисками. — Почему ты ведешь себя как Карлос или Арафат?»
На что Юл отвечает: «Послушай, Стэндиш, не обижайся, ты мне нравишься, но ты вне игры. Факт тот, что все подписано и скреплено печатями, твои артисты связаны по рукам и ногам и лежат с кляпом во рту на моем личном жертвеннике, я понятно выражаюсь?
У Стэндиша везде есть уши, чуткие, всегда настороже, — всё его старые знакомые еще со времен, когда он был одним из крупнейших застройщиков в городе, и, когда Юл Сингх, как он и ожидал, дает ему отлуп, он снова прибегает к их услугам. «Я хочу, чтобы он знал, что детские игры кончились, — говорит он Ормусу и Вине. — Он должен понять, что переговоры будут вестись на высшем уровне. Для этого мне необходима внутренняя информация». Он не упоминает о том, что первой полученной им новостью стало сообщение, что ему самому нужно быть крайне осторожным. Его бывший любовник Сэм Тропикана прослышал, что он вернулся. Были высказаны откровенные угрозы, кое-кто стал свидетелем того, как побагровевший Сэм метал громы и молнии в мрачных интерьерах эксклюзивного клуба «Никербокер», а также в менее формальной атмосфере — на улице у пиццерии «Катанья» в Бронксе, рядом с мясным магазином братьев д'Ория и церковью Пресвятой Богоматери Маунт-Кармель на 187-й улице. Нельзя было закрывать глаза на тот факт, что Сэм Тропикана стал большой шишкой, но Стэндиш не собирался впадать в панику.
«Забудьте об этом, это всё в прошлом, — говорит он информаторам. — Время течет только в одном направлении, я не верю во вчерашний день».
Наконец эта команда является с хорошей новостью, и когда Юл Сингх, опираясь на руку Уилла, входит в зал аукционов в Сан-Нарцисо, Калифорния, — в старейшее здание города, построенное еще до Второй мировой войны, — в темное лобби, пахнущее воском и бумагой, с натертым до блеска полом красного дерева, его приветствует постукивающий тростью Малл Стэндиш.
— Ты?! Какого хрена! — в полном замешательстве и без тени элегантности вопрошает Юл.
— Похоже, твоя дымовая завеса не сработала, ЮСЛ, — ухмыляется Стэндиш. — Теперь наверняка кому-то не сносить головы.
— И что ты тут делаешь? — быстро придя в себя, спрашивает Юл.
— Позволь, сначала я расскажу тебе, что тут делаешь ты, — отвечает Малл. — Оказывается, ты интересуешься заговорами, подпольными организациями, военизированными отрядами, короче — всеми параноидальными штучками американских правых. Кто знает почему. Ты здесь, чтобы прицениться к памятным вещицам какой-то уже не существующей иммигрантской группы заговорщиков, которая, было время, писала на стенах домов слово «Смерть». Никогда не спорь с трубой.У них был символ — труба. Мило.
— Да, глубоко копнул, — огрызается Юл. Самообладание уже вернулось к нему. — Позволь напомнить тебе о законах Вселенной. Закон Диснея: никто не трахает мышь. В моей версии это звучит так: никто не трахает вошь, это я. Закон Исаака Ньютона: сила действия равна силе противодействия. Но так было раньше, до телевидения, и в Британии. Я скажу: нет, сэр, сила противодействия не будет равной, если я вообще что-то понимаю. Ты трахаешь меня, я трахаю тебя дважды и твою младшую сестренку в придачу. Не спорь с трубой, ты правильно понял. Ты разве не знаешь, что я играл на кларнете? Так что условия сделки таковы. Это закон законов. Орел — выигрывает Юл, решка — ты проигрываешь.
— Рад был с тобой побеседовать, — отвечает Стэндиш и уходит: нарочито медленно, как повернувшийся спиной к быку матадор. Нередко в битве презрение побеждает быка. Иногда, однако, бык вонзает рога вам в спину.
Судебные баталии между двумя самыми щеголеватым мужчинами музыкального мира — легендарным боссом «Колкис Рекордз» и менеджером всемогущей группы «VTO» — сотрясают бизнес. Военные действия ведутся оружием,
Вина спрашивает Стэндиша:
— А мы не могли бы как-нибудь… ну, не знаю… договориться, что ли?
— Нет, — отвечает он.
— Это ведь никогда не кончится, — говорит Ормус.
— Кончится, — уверенно заявляет Стэндиш. — Я тебе объясню, что происходит. Мы пытаемся выиграть уже проигранную нами войну. У него есть ваши подписи, а у нас — только индекс вредности. И если мы будем раздражать их достаточно долго, если под арестом окажутся достаточно большие суммы из их оборотного капитала — ведь они ведут судебную тяжбу, — тогда в конце концов он придет и сядет с нами за стол переговоров.
— И это всё? — разочарованно спрашивает Вина. — Это всё, что у тебя есть?
— Да, это и индийские адвокаты, — невозмутимо отвечает Стэндиш. — Это мастера судебных проволочек. «Джарндисы против Джарндисов» [249] — для этих ребят такие дела как прогулка по парку. Они марафонцы, и Юл это знает. Это золотые медалисты по части волокиты.
— Но что, если… — начинает Ормус, но Стэндиш прерывает его.
— Это прямая дорога, вход через парадные двери, — продолжает он. — Может быть, есть и проселочная дорога, черный ход. Но не спрашивай меня об этом. Возможно, мы никогда ее не найдем, по крайней мере точно не сейчас.
249
Бесконечный судебный процесс, о котором идет речь в романе Ч. Диккенса «Холодный дом»: это выражение стало нарицательным.
Продано более двадцати миллионов экземпляров альбома «Quakershaker», спродюсированного самим Ормусом на «Масл Шоулз и Монтсеррат» (Юл Сингх ни разу не появился в студии), на все вырученные деньги, до последнего пенни, из-за судебной тяжбы наложен арест. После своего возвращения из Европы Юл Сингх приглашает Стэндиша (оплачивающего все это время текущие расходы Вины и Ормуса из своего кармана) в свой офис в Нью-Йорке — просто поговорить. За неделю до назначенной встречи власти начинают атаку на Ормуса и Вину.
Малл Стэндиш принадлежит к числу людей, не верящих в совпадения. Он нанимает еще адвокатов, индийцев и неиндийцев, но за кулисами сам лично дирижирует защитой. Чем больше трудностей встает перед ним, тем сильнее его энергия, тем более целенаправленны его действия. Он организует концерты в поддержку Ормуса, в которых принимают участие «Филморз», «Ист энд Вест», Дилан, Леннон, Джоплин, «Кантри Джо энд зе Фиш» [250] . Лестные характеристики Ормусу дают мэр Линдсей, Дик Каветт [251] и Леонард Вудкок, председатель Объединенного профсоюза работников автомобильного транспорта, — все они говорят о цельности его натуры и неоцененном вкладе в искусство. В суд поступает иск с требованием поднять документы по его делу и отменить решение иммиграционных властей. В иммиграционный комитет тоже подают апелляции.
250
Рок-группа, известная своими выступлениями, направленными против американской войны во Вьетнаме. Кантри Джобыло прозвищем Сталина в Америке 1940-х гг., а Фишотносилось к Мао Цзэдуну.
251
Дик Каветт— популярный американский ведущий телевизионных ток-шоу.