Земля. Тайная история драгоценных камней
Шрифт:
Жители Оттоманской империи, как и большинство людей, вовлеченных в добычу самоцветов и торговлю ими, использовали для измерения веса камней ту же систему, что и мы сейчас. Карат — старинная мера, которая, скорее всего, впервые появилась на базарах Ближнего Востока и Азии; за основу был взят вес зернышка рожкового дерева, которое по-гречески называлось keration. Ювелиры стали использовать эти зернышки, потому что они были практически идентичны, а значит, подходили для достоверного измерения веса маленьких и дорогих драгоценных камней. Но тем не менее шкала все-таки была приблизительной, поэтому даже в XIX веке, когда были сделаны попытки стандартизации, перидот весом в один карат мог на самом деле весить от ста девяноста девяти миллиграммов в Лиссабоне до двухсот семи миллиграммов в Венеции, и это представляло определенное затруднение для международной торговли. В 1877 году несколько именитых купцов из Лондона, Парижа и Амстердама встретились, чтобы уладить подобное недоразумение. Ими двигали панъевропейские настроения, которые сегодня вызвали бы симпатию у брюссельских демократов, и в ходе дискуссии они решили, что пора ввести единообразие: отныне карат в любой точке мира должен был составлять двести пять миллиграммов. Тридцать лет спустя следующее поколение коммерсантов раскритиковало эту цифру, и в результате в Европе с 1907 года, а в США с 1913 года карат равен одной пятой грамма. Кстати, не следует путать карат как меру веса и британский карат, которым меряют чистоту золота.
До того как остров Забаргад перешел под контроль мусульман, он был источником перидотов, которые очень ценились в христианском мире. В XII веке в Кёльн доставили одну из важнейших христианских реликвий — мощи волхвов, преподнесших дары младенцу Христу. В честь этого городские купцы построили собор, настолько прекрасный, что рассказывали даже, будто архитектор продал душу дьяволу. Рака, законченная примерно в 1190 году, выглядит так же изысканно, как и сам собор. Это многоярусный золотой ящик, украшенный драгоценными камнями, самым важным из которых считался огромный перидот весом в двести с лишним карат, помещенный в центре и якобы привезенный с Забаргада крестоносцами. Зеленый цвет символизировал новую жизнь, которую прославляли волхвы, но выбор пал на перидот не случайно.
В Средние века и вплоть до конца XVII столетия почти все драгоценные камни наделяли теми или иными сверхъестественными свойствами. Например, в Музее Виктории и Альберта хранится брошь эпохи Тюдоров, сделанная из трех самоцветов: граната, сапфира и перидота. Камни символизировали разные уровни магической защиты, оправу ювелир сделал открытой, чтобы камни могли передавать свои свойства владельцу прямиком через кожу. Хозяин или хозяйка броши знали, что гранат хорош для кровообращения, сапфир способствует ясности ума, а перидот хранит от злых сил. Считалось, что перидот защищает от всех бед, правда, это не помогло рабам, заточенным на острове Забаргад. Да и владение месторождением не спасло апачей от нищеты. В тот вечер я увидела, что живут они отнюдь не за счет самоцветов, у них иной источник дохода.
Азартные игры
На западной границе резервации Сан-Карлос находится ряд заведений, которые ассоциируются с индейской культурой так же прочно, как, скажем, вигвамы. Это казино и дешевые мотели при них.
Во владениях индейцев казино действуют легально, несмотря на то что в самом штате Аризона азартные игры официально запрещены. Я простилась с Франклином, доехала до границы и поселилась в мотеле.
— Простите, мадам, вы отправитесь сегодня вечером в казино? — спросил меня молодой человек за стойкой регистрации.
Мне нужно было еще свести воедино записи, поэтому я сказала, что вряд ли.
Парень огляделся и, убедившись, что нас никто не слышит, прошептал, что если я сейчас скажу «да», то мне полагается скидка на номер, бесплатное пиво и шведский стол.
— Это наше спецпредложение для игроков. Все сюда за этим и едут.
В таком случае, рассудила я, вполне можно записать и меня в игроки, хотя впоследствии и пожалела о своем решении: шведский стол оказался просто ужасным.
В каком-то смысле казино в Сан-Карлосе — это изнанка охоты за драгоценными камнями. В казино полно людей, которые надеются напасть на золотую жилу, не приложив не малейших усилий, а прииски кишат старателями, которые рассчитывают на то же самое, но готовы немного попотеть. Однако мотивы у них одинаковые. В обоих случаях все зависит от везения — человек выбирает игровой автомат или участок породы, которые могут буквально осыпать его сокровищами.
У всех игровых автоматов есть имена, и когда я увидела среди них «Самоцвет», то поняла, что мне туда, но меня опередил какой-то мужик, так что я отправилась за бесплатным пивом, по пути разглядывая посетителей: индейцев, местных белых и туристов, которые сидели перед автоматами с одинаково остекленевшими глазами. Многие старатели приходят сюда, если им попадается хороший камень, и, увы, спускают здесь все деньги.
— Ну… индейцы платят своим сородичам, — пожал плечами бармен, глядя, как на углу буянит группа молодых апачей. — По крайней мере, если они все спустят тут, деньги не уйдут на сторону.
Когда я добралась до «Самоцвета», на «моем» месте все еще сидел тот же крепыш в ковбойской шляпе и сапогах. Пройдя мимо других автоматов — «Дикий Запад», «Бандит» — я выбрала для себя «Бриллианты навсегда». За пятнадцать минут я выиграла двадцать долларов. Неудивительно, что это заведение не зарабатывает денег. Мой соперник на «Самоцвете» выиграл аж двести тридцать два доллара, которые «Самоцвет» выплюнул четвертаками. Похоже на добычу драгоценных камней. Вы используете имеющиеся ресурсы, чтобы обосноваться на хорошем участке, вкладываете деньги, ждете столько, сколько можете себе позволить, а потом при условии удачливости и упорства «отыгрываете» свои вложения. Но если сосед найдет камень больше, то, разумеется, поневоле испытываешь чувство зависти.
Перидот величиной с отель «Риц»
Пэнси Кассаветис — одна из главных дилеров драгоценных камней в резервации. Я не смогла дозвониться, поэтому на следующее утро стояла на пороге ее маленького домика на окраине Перидота. Увы, на двери рядом с плакатом «Господи, храни Америку» была прикреплена записка, извещавшая гостей, что хозяйки нет дома, поэтому потенциальных продавцов просили заглянуть в пять. На четыре у меня была назначена встреча с сотрудниками местной социальной службы, так что предстояло провести почти весь день на холмах в поисках камней.
И вот, как раз в тот момент, когда я пыталась понять, в каком направлении ехать, я увидела, что навстречу мне бежит вприпрыжку мужчина чуть за тридцать в спортивных штанах и черной рубашке. Несмотря на европейскую одежду, он выглядел как типичный апачи: длинные черные волосы, глубоко посаженные глаза, хотя, когда мы разговорились, мой новый знакомый с места в карьер сообщил, что апачи он только наполовину.
— А еще в моих жилах пятьдесят процентов крови индейцев племени крик, но я не говорю ни на том, ни на другом языке, поскольку рос в городе.
Фрэнк, как звали моего нового знакомого, оказался сыном Франклина. Услышал от отца, что я, возможно, захочу снова поехать на гору. Когда я включила в машине радио на полную громкость, Фрэнк поморщился и пояснил, что страдает от похмелья:
— Вчера с друзьями сходили в казино, а сегодня чувствую себя просто ужасно.
Я сказала, что тоже вчера была в казино.
Мы забрали по дороге пару друзей Фрэнка — молодую женщину по имени Шэннон, его ровесницу, и двадцатитрехлетнего Шона. Все трое сидели без работы, но тут это считается нормальным, поскольку уровень безработицы в Сан-Карлосе составляет семьдесят шесть процентов.