Землячки 3. Интерес
Шрифт:
– Господи!
– Приостановился он, смеясь.
– Послал же Бог мне жёнушку!
Эпилог
–
– Услышала она знакомый голос.
– Мне, пожалуйста, счёт закрыть.
Она вышла в зал для посетителей и с улыбочкой встала слева позади обслуживаемого клиента у контрольной кассы. Он сложил деньги в паспорт и, ни на кого не глядя, шагнул в сторону -- она встала перед ним. Он остановился, не поднимая глаз, засовывая свой паспорт во внутренний карман пиджачка, шагнул в другую сторону -- она встала перед ним. Он взглянул на преграду.
– Ксюша!
– Здравствуй, Толя!
– Светилась она.
– Ты что здесь делаешь?
– Работаю. Пойдём ко мне в кабинет, поболтаем по старой дружбе, - пошла вперёд, чувствуя, что он не сможет не пойти следом.
– Проходи, Толя, располагайся.
– Ты что, заведующая сберкассы?
– Да, представь себе.
– И давно?
– Уже второй год.
– В белом костюмчике на работу ходишь!
– Стараюсь марку держать, - улыбалась она, - и не хожу, а езжу.
– Квартира у тебя есть?
– Есть. Всё есть, и квартира, и сад фруктовый с молодым весёлым садовником, - засмеялась она по привычке, - и каюта своя имеется.
Она смотрела на мужчину с серым лицом в поизношенном знакомом костюме, который только что закрыл свой лицевой счёт, видимо, не возлагая надежд на его пополнение.
– Надолго здесь?
– Да хоть на сколько.
– Рассказывай, как там Соболиное поживает? Детей ещё не нарожал?
– Ксюша, от меня жена ушла, в Заветное к родителям вернулась. Не везёт мне с женщинами, - развёл он руками.
– У тебя свободный вечер? Сходим куда-нибудь?
– К сожалению, не могу.
Телефонный звонок прервал беседу.
– Округина... Слушаю... Да, да, Елена Рашитовна, от четвёртого причала... Хорошо, дождёмся.
– Положила трубку.
– А завтра, послезавтра, выходные ведь?
– Продолжал он.
– И завтра, и послезавтра не будет меня.
– А чем занимаешься?
– На волнах качаюсь... Банкет... День рождения... У меня, кстати.
– Приглашай старого друга. Поздравлю. Где?
– Правда, не могу. На катере уходим.
– Но почему?
– Слишком тесная компания. Чины высокие. Не сердись, обещаю, что на столетие приглашу, повеселимся.
– О! Далеко заглядываешь!
– У Фаины остановился? Как она?
– Она как-то упоминала, что ты шкурами занималась?
– Да, когда в Чугуевке жила, - слукавила она.
– Сейчас доходы её резко уменьшились.
– Ещё бы, - подумала она, - уже многие её связи в моих руках, и лучшие кадры я к себе переманила, и не надсажаюсь я теперь по четыре месяца в году, и ручки мои чистенькие, и доходов, слава Богу, поменьше стало, поспокойнее.
– Соболя нынче было много. Переходящий шёл, крупный, красивый, с красным подпушком...
– Знаю, Толя, всё знаю.
Она встала из-за стола, подошла к скрытому от глаз людских шкафу, достала и накинула на голову новенькую шапку из тёмного соболя с тем самым красным подпушком.
– Ты имеешь ввиду такой?
– Точно!
– Удивился он.
– Где ты её купила? Здесь, у вас, во Владивостоке продают?
– Загорелась искорка в его глазах.
– Разве соболей в магазинах продают? Нет, конечно. Сама шью на продажу. Левый доход, так сказать, - не смогла она удержаться от хвастовства.
– У тебя-то как дела? Почему счёт закрыл?
– Я нынче, вообще, как-то мало в тайгу ходил. В заготконторе всё время занят, - ответил он уклончиво, отворачивая в сторону свой взгляд.
– Девочек моих из планового давно видел? Борис Иванович как?
– Меня попросили из леспромхозовского жилья, я сейчас в нижнем посёлке живу, у удэгейцев.
– Что-то ты совсем скучный на вид стал.
– Так жизнь такая. Приземляет. Да и не молод ведь уже.
– Толя, ты же старше меня только на пять лет!
– Ты так со своим и не развелась?
– Нет. Я всё ещё замужняя, - смеялась она.
– Околдовала здесь кого-нибудь?
– Конечно.
– А ты ничуть не изменилась.
– Он встал.
– Пора мне, Ксюша. Не буду больше навязываться.
– Пойдём, я провожу.
– Что-то вроде номер знакомый, - смотрел он на "Волгу".
– Да. Только теперь на ней я езжу, по доверенности, правда.
Вся страна постепенно переходила на пятидневную рабочую неделю, и всё население красивого города, от домохозяек до разного рода служащих, безусловно, радовалось, что и до них дошла очередь отдыхать по два дня в неделю. И все выходные, укачиваемая лёгкими колебаниями яхты, душа её находилась воспоминаниями в тайге:
Бикин, милый, здравствуй!
Я видела тебя во сне,
чистым, сильным, страстным,
средь сопок золотых в заре!
Ловко скользя на лодке протоками,
слившись в одно с тишиной,
любовалась не раз оригинальнейшей
дивных уток-японок красой!
Бывало, лежишь в тени ивы,
нежный наигрыш от села слышится,
а небо над тобой синее-синее...
а рыбы носами в подошвы тычутся...
Вспоминаю, как факел, ночь озарящий,
богатством твоим меня удивил --