Зенитчик
Шрифт:
— Няма у мяне газы, — разводит руками председатель. — Прайду па вёсцы, у людзей спытаю, можа и дасць хто.
Не перестает удивлять меня наш народ. То за копейку удавиться готовы, то последнюю рубаху снимают. Причем гадать, как поступят в конкретном случае бесполезно, все равно ошибешься. Ведь немцы их керосином снабжать не будут, и они это прекрасно знают. Тем не менее, несут. Несут в бидонах, в стеклянных бутылках, заткнутых пробками из старых газет, кто литр, кто пол-литра. Для нас каждый литр это еще один пройденный километр, а для них две-три недели освещенной по вечерам жизни. Потом они перейдут на лучину. И все ради спасения одной единственной пушки. Причем
— Праедзьце да Карпилавки, — советует председатель. — Да яе киламетрав трыццаць. Там ёсць МТС.
Тридцать километров это на грани, однако другого выхода нет. Благодарим людей за помощь и прощаемся с гостеприимными Новоселками. Теперь все наши дороги ведут в Карпиловку. До цели не дотянули километра три. Двигатель чихает и глохнет прямо посреди дороги, приехали. Оставляем Петровича с техникой и идем добывать горючее. Карпиловка это местный районный центр с атрибутами советской власти, положенными глубокой провинции. Нам приходится пройти пару бюрократических кругов, прежде чем мы становимся обладателями двух бидонов: десятилитрового, с керосином и пятилитрового, с бензином. Даже не рискую предположить, какое октановое число у этой жидкости, но Петрович заливает все в СТЗ без колебаний. Похоже, этот двигатель будет работать и на флотском мазуте. В местной МТС нам доливают еще тридцать литров керосина. На большее щедрости райисполкома не хватает. Нас отправляют в Паричи, до которых еще тридцать километров, военная техника заправляется там из фондов тамошнего военкомата.
В Паричи добираемся уже вечером, расспросив местных жителей находим военкомат. В военкомате у нас первым делом проверили документы. Точнее проверили у Костромитина с Петровичем, а мою бездокументную личность задержали и отвели на допрос. Винтовку я оставил Петровичу. Допрашивал старший лейтенант, местный военком. Прежде, чем приступить к допросу, он спросил.
— Что у тебя с лицом?
— Это я побрился неудачно.
Дальше посыпались стандартные вопросы. Фамилия, имя, отчество? Год и место рождения? Партийность? Происхождение? В ответах стараюсь не врать, чтобы на мелочах не засыпаться. Наконец формальности закончены, начинаются вопросы по существу.
— Где твои документы?
— Сгорели вместе с вещами в поезде, двадцать второго июня.
— В каком поезде?
— Ленинград-Брест.
Стараюсь отвечать как можно короче.
— Цель поездки в Брест?
— Командировка.
— В какую организацию?
— Брестский энергокомбинат.
В какой форме работают местные энергетические организации я уже выяснил.
— Цель командировки?
— Техническая помощь местным товарищам.
— Почему послали именно тебя?
— Это вопрос не ко мне. Пришла разнарядка из наркомата, начальство выбрало меня.
Если спросит, из какого наркомата – засыплюсь. Надо уводить допрос от этой скользкой темы.
— Я понимаю, товарищ старший лейтенант, что выгляжу подозрительно, и документов у меня нет, но поверьте…
— Да верю я тебе, верю, — неожиданно прерывает меня военком. — Вот потому, что выглядишь подозрительно, и документов у тебя нет, я тебе и верю.
Оказывается, сегодня утром в Паричах появилась полуторка. В кабине водитель и командир, в кузове несколько красноармейцев. В военкомате они получили продовольствие и заправили машину. Потом переправились на левый берег. Переправившись, напали
— Так вот у них все документы были в порядке. В полном порядке, не придерешься. Я сам проверял. Они, кстати, сейчас на левом берегу, там же куда и вы собираетесь, поэтому осторожнее там.
— А нам всегда надо быть осторожными, товарищ старший лейтенант. У нас на троих два ствола и двенадцать патронов.
— Зато у вас пушка есть, — парирует военком, — с патронами туго, но что-нибудь найдем.
И тут мне в голову приходит гениальная мысль.
— Товарищ военком, а можно меня в Красную армию призвать?
— Тебя? — удивляется старший лейтенант. — Нельзя. Ты не житель нашего района, документов у тебя нет и возраст не призывной.
Минут десять уговариваю военкома, взывая к его чести, совести, долгу Родине и так далее. И ведь уломал. Главным фактором стало то, что сегодня начались бои за Бобруйск, а значит, в любой момент немцы могут придти сюда, где никаких войск нет. Военком вызвал Костромитина.
— Ну что, лейтенант? Возьмешь к себе пополнение? — кивает на меня военком.
— Возьму, товарищ старший лейтенант.
— Ну, добро, ты пока иди, мы его сейчас оформим.
Решаю отжать ситуацию по максимуму.
— Товарищ старший лейтенант, если я уже боец Красной армии, то нельзя ли мне найти хоть какую-нибудь обувь.
Мои летние туфли с честью выдержали многокилометровый марш по лесным дорогам и бездорожью, но сейчас уже близки к развалу. Войдя в мое положение, военком отправляет на вещевой склад сержанта с приказом найти самые большие сапоги. Пока сержант ходит, я становлюсь обладателем шикарной справки о призыве меня в Красную армию. Фотографии на справке нет, зато стоит настоящая печать Паричского военкомата. В графе "Место назначения", значится "в распоряжение лейтенанта Костромитина". Теперь я с лейтенанта должен пылинки сдувать, он моя единственная легальная зацепка в этом времени. Сержант приносит отличные яловые сапоги, явно предназначенные для комсостава. Своего владельца они не нашли только благодаря своему размеру, не заносило в Паричи большеногих командиров.
— Сапоги принес? — интересуется военком у сержанта.
— Принес, товарищ старший лейтенант.
— А портянки где?
Сержант срывается с места, видно грозный военком в Паричах. Выйдя во двор застаю там только закрытую брезентом пушку и лейтенанта с моей СВТ.
— А Петрович куда исчез?
— В МТС поехал. Что-то у него с коробкой, там обещали помочь с ремонтом.
Пока я переобуваюсь, меня находит военкоматовский сержант и передает мне караульную норму – пятнадцать патронов в трех обоймах. Костромитин расписывается в журнале. В Паричах мы задерживаемся еще на один день – ремонт нашего трактора затягивается. Хорошо, что сделан он на базе обычного сталинградского трактора, никаких проблем с ремонтом и запчасти можно найти даже в сельских МТС.
Пока наше орудие стоит во дворе военкомата, к нам то и дело подходят местные жители и спрашивают, чего это мы, зенитчики, не стреляем по немецким самолетам, изредка пролетающим над поселком. Лейтенант объясняет им, что у нас только два человека, а нужен полный расчет, что без ПУАЗО и дальномера стрельба одним орудием – бесполезный расход боеприпасов, а снарядов у нас всего шестнадцать штук. Наивный ты человек, лейтенант. Когда к нам с ехидным вопросом подкатывает очередной дедок, объяснения я беру на себя.