Зенитные кодексы Аль-Эфесби
Шрифт:
Наиболее полно его талант раскрывался в тех случаях, когда надо было что-то громить и развенчивать. Вот, к примеру, что он писал про русскую бюрократию в статье «Блохосфера и революция» – просим извинения за длинную цитату, но она расскажет о молодом Скотенкове больше, чем пятьдесят страниц биографических сведений. Особенно интересно место, где Скотенков упоминает про радикальный ислам.
«С подачи древних советских юмористов (а именно такие невзрачные влияния и создают самые долгоживущие стереотипы) принято думать, будто бюрократия – это что-то замшелое, перхотливо-непричесанное, уродливое и неуклюжее. Ничего не может быть дальше от истины.
Русская бюрократия сегодня – это ослепительная улыбка, тонкие духи, легкие спортивные тела, интеллектуальные чтения, радикальное искусство, теннис и поло, „бугатти“ и „бомбардье“. И если это счастливое, омытое экологически чистой волной пространство и обращено к обывателю казенной гербовой доской, то ее следует воспринимать лишь как самую несовершенную в эстетическом отношении часть, своего рода обнаженный засасывающий анус.
Принято считать, что власть опирается на штыки. Но опорой российской бюрократии сегодня является не столько спецназ, сколько политический постмодерн. Что это такое и чем он отличается от постмодерна в искусстве?
Представьте,
И когда вы выходите из кабинета, идти вам ну совершенно некуда – и, главное, незачем. Ведь не будете же вы бить дубиной народного гнева по этой умной братской голове, которая в сто раз лучше вас знает, насколько все прогнило и остоебло. Да и горечь в этом сердце куда острее вашей.
Как мы к этому пришли? А постепенно.
Ближе к середине двадцатого века внешний образ еще более-менее идентифицировал человека. Длинный хайр, джинса – значит, ты дитя цветов, и хочешь делать любовь, а не войну… Но в конце двадцатого века доткомовская буржуазия (а потом и просто биржевая сволочь) украла эстетику проловского бунта, и униформа борца с истеблишментом стала появляться на рекламных полосах нью-йоркских журналов под девизом „That's how Money looks now“ [1] . Следующий шаг – это конфискация не только униформы, а словаря, идеологии и самой энергетики протеста, потому что все, поддающееся описанию и имитации, тоже относится к категории „форма“, а любую форму можно украсть и использовать.
И теперь вожди бюрократии излучают дух свободы и энергетику протеста в сто раз качественней, чем это сделает любой из нас и все мы вместе. Корень подмены сегодня находится так глубоко, что некоторые даже готовы принять радикальный ислам – в надежде, что уж туда-то переодетая бюрократия не приползет воровать и гадить.
Наивные люди. Бюрократ освоил „коммунизм“, освоил „свободу“, он не только „ислам“ освоит, но и любой древнемарсианский культ – потому что узурпировать власть с целью воровства можно в любой одежде и под любую песню.
Но, скажут мне на это, ведь существует и подлинный революционный процесс? В том-то и ужас, что да.
История учит: как ни мерзка предреволюционная российская бюрократия, гораздо омерзительнее бюрократия послереволюционная. Просто до поры она скрыта за артистичным авангардом революции, в которую с удовольствием играем мы все. Потом, когда перформансы и массовку сольют вместе с лужами крови, все станет ясно – но будет уже поздно».
1
Вот как Деньги выглядят сейчас.
Не брезговал Скотенков и аутсорсингом по-афророссиянски – ходили слухи, что он был одним из теневых авторов многостраничной преамбулы к военной доктрине Георгии, по которой эта страна должна быть способна одновременно вести две больших пиар-войны на двух независимых информационных фронтах. Но деньги за эту работу так и не были выплачены.
Как маркетолог, он участвовал в брендинге нескольких перспективных водок. Среди них водка «Портал», разработанная на основе произведений отечественных фантастов, и водка «Дар Орла», в концепции которой он отдает дань уважения и памяти своей малой родине.
Кастанедовские аллюзии во втором случае вряд ли осознавались самим автором, так что попытки современных оккультистов заявить на память Скотенкова свои права просто смешны. Однако интересно отметить, что американские эксперты тоже поняли название «Дар Орла» именно в этом ключе. Но не будем забегать вперед.
Приписываемый Скотенкову рассказ «Советский Реквием», вывешенный на сайте «Wikileaks» вместе с так называемыми «мемуарами Семена Левитана» и другими пропагандистскими фальшивками ЦРУ, является поздней подделкой, подражающей «Немецкому Реквиему» Х. Л. Борхеса.
Курс «Основы криптодискурса» (Скотенков два года читал его в Дипломатической Академии) стал несомненной вехой, по которой можно судить, куда эволюционировали с возрастом его взгляды.
Объяснить, что такое «криптодискурс», легче всего, приведя отрывок из лекции. Ниже мы цитируем сохранившийся рукописный конспект одного из слушателей, где устная речь Скотенкова, скорей всего, подверглась значительным сокращениям.
Любой дипломатический или публицистический дискурс всегда имеет два уровня:
1) внешний, формально-фактологический (геополитический),
2) «сущностный» – реальное энергетическое наполнение дискурса, метатекст.
Манипуляции с фактами служат просто внешним оформлением энергетической сути каждого высказывания. Представьте, например, что прибалтийский дипломат говорит вам на посольском приеме:
– Сталин, в широкой исторической перспективе, – это то же самое, что Гитлер, а СССР – то же самое, что фашистская Германия, только с азиатским оттенком. А Россия, как юридический преемник СССР – это фашистская Германия сегодня.
На сущностно-энергетическом уровне эта фраза имеет приблизительно такую проекцию:
«Ванька, встань раком. Я на тебе верхом въеду в Европу, а ты будешь чистить мне ботинки за десять евроцентов в день».
На этом же уровне ответ, разумеется, таков:
«Соси, чмо болотное, тогда я налью тебе нефти – а если будешь хорошо сосать, может быть, куплю у тебя немного шпрот. А за то, что у вас был свой легион СС, европейцы еще сто лет будут иметь вас в сраку, и так вам и надо».
Но на геополитический уровень сущностный ответ проецируется так:
– Извините, но это довольно примитивная концепция. Советский Союз в годы Второй мировой войны вынес на себе главную тяжесть борьбы с нацизмом, а в настоящее время Россия является важнейшим экономическим партнером объединенной Европы. И любая попытка поставить под вопрос освободительную миссию Красной Армии – это преступное бесстыдство, такое же отвратительное, как отрицание Холокоста.
Традиционной бедой российской дипломатии является смешение уровней дискурса. Наш дипломат, скорей всего, ответил бы именно на энергетическом уровне – потому что именно так отклик рождается в душе. Но дипломатическое мастерство в том, чтобы внимательно отрефлексировать рождающийся в сердце сущностный ответ, а затем с улыбкой перевести его на безупречный геополитический язык.
Некоторые полагают, что немедленный переход на сущностный уровень общения – это не беда, а как раз сила нашей дипломатии (Лавров). Но это имперск. подход прошлого века, обусл. больш. кол-вом танков. дивиз. в Европ. Сейчас устар.
Разн. дипл. школы.
Домашнее задание.
1) Переведите с геополитического на сущностный следующий диалог американского (А) и российского (Р) дипломатов:
А.: – Россия не демократия и никогда не была ею – а российская государственность с тринадцатого по двадцать первый век представляет собой постоянно мимикрирущее и пытающееся вооружиться новейшими технологиями татаро-монгольское иго.
Р.: – Извините, но это довольно примитивная концепция. Советский Союз в годы Второй мировой войны вынес на себе главную тяжесть борьбы с нацизмом, а потом создавал ядерный щит, что было невозможно без временного ограничения прав и свобод. А про хваленую американскую демократию всем известно, что она является просто фиговым листком, прикрывающим преступное бесстыдство мафий Уолл-Стрита, такое же отвратительное, как отрицание Холокоста, и все об этом знают. А вам про это даже вслух говорить нельзя.
2) Вы присутствуете на разгоне несанкционированного митинга в Москве. К вам обращается находящийся там же депутат Европарламента с просьбой прокомментировать ограничение вашей свободы, свидетелем которого он стал. У вас возникает следующий ответ на сущностном уровне:
«Мою, блядь, свободу ограничивают не мусора, которые раз в месяц приезжают сюда, чтобы перед десятью телекамерами свинтить на два часа трех евреев и одного гомосека, которые с этого живут, а как раз ваш ебаный Европарламент, из-за которого мне нужно как последнему хуесосу неделями собирать бумажки для визы, а потом сидеть три часа в очереди, где негде поссать, зато играет Вивальди, чтобы инвестировать свои же кровные евро, с которыми, кстати, завтра вообще хуй знает что будет, в ваших жирных греков и потных итальянцев – да пошли вы нахуй со своими балтийскими шпротоебами и польскими едоками картофеля, а я лучше отвезу свои денежки в Бразилию или Гонконг, или куда-нибудь еще, где мне не будут на входе ссать в рожу, понятно?»
Задание: переведите на геополитический, убрав элементы hate speech. Зачитайте с лицемерной улыбкой.
Здесь, пусть в нанозародыше, уже присутствует та технология, из-за которой американские генералы в будущем назовут Скотенкова своим самым главным кошмаром.
После того как Скотенков прекратил читать эти лекции, всякие следы его деятельности на поприще политологии и культуры пропадают. Это неудивительно – в те дни с ним произошло несчастье, сильно повлиявшее на его жизненные взгляды.
Известно, что Скотенков продал московскую квартиру, доставшуюся ему от тетки, и собирался купить новую. На нее не хватало денег. Он решил заработать, играя на форексе – и, во время памятной атаки американских хедж-фондов на евро (эхо далекого грома можно различить в последнем отрывке из лекции), ухитрился потерять практически всю сумму, которую хранил именно в этой валюте.
Сейчас уже трудно установить, что именно произошло. Да это и не особо важно – современная экономическая реальность дает человеку неограниченное число возможностей расстаться с деньгами. Некоторые говорили, что Скотенков роковым образом умудрился вложиться в неправильно выставленные короткие позиции по евро, поверив, что европейская валюта за несколько дней провалится до паритета с долларом, а потом исчезнет вообще – но по какой именно схеме он действовал, мы не знаем.
Ошибиться, впрочем, было несложно, поскольку о крахе евро гудели все англоязычные СМИ, обрушивая на инвесторов волны кошмарных слухов, переплетенных с цитатами из каких-то смутных, но увесистых парижских и сингапурских аналитиков. А профессионалом, или тем более инсайдером, Скотенков не был – играя на форексе, он во всем полагался на советы каналов «CNBC» и «Bloomberg».
Беда повергла его в длительную депрессию. Ослепленный своим горем, он позабыл известную даже школьникам истину, что финансовый капитал не имеет ни родины, ни национальности и попросту движется в направлении максимальной прибыли, как слепой червь в сторону еды. В его мировоззрении, увы, проявились метастазы худших предрассудков двадцатого века.
Правда, теперь он склонен был винить во всех бедах человечества не евреев, а англо-саксов, которых презрительно называл «аглососами» («uglosucksons»: приблизительное семантическое поле – «сыны безобразного отсоса») и «motherforex» (по созвучию с «motherfuckers»).
Вскоре после этого он уже проходил подготовку в Высшей Школе ФСБ – учил пуштунский язык и готовился к агентурной работе в Афганистане, а на досуге, как все низкооплачиваемые русские интеллигенты, со сладкой завистью листал европейских грантоедов, срывающих все и всяческие маски с общества потребления и спектакля.
Теперь мы должны сделать экскурс в совершенно другую область – историю развития боевой авиации. Попросим читателя набраться терпения: мы постараемся не перегружать его излишними техническими подробностями, но некоторые сведения о новейших современных технологиях нам все же придется привести.
В начале двадцать первого века широкое распространение получили так называемые БПЛА – беспилотные летательные аппараты, или дроны, вооруженные ракетами и высокоточными бомбами.
Обычно таким самолетом управлял по радио сидящий в бункере пилот, который видел на экране монитора картинку, передаваемую с камер летательного аппарата в реальном времени и сохраняемую в записи.
Высокое разрешение оптики позволяло различить происходящее на земле в мельчайших деталях. Кроме оператора, ту же картинку могла видеть, если надо, вся цепь командования вплоть до самых верхов – тоже в реальном времени. Уничтожение любого видимого объекта стало довольно простым делом: достаточно было нажать кнопку.
Вот только нажать на нее становилось все труднее и труднее.
Американским военным приходилось действовать в обстановке чрезвычайного стресса, помня, что любое сказанное в горячке боя слово записывается и может оказаться в интернете. Такие случаи происходили все чаще благодаря действиям «свисткодувов», как в Америке называют людей, выносящих ведомственные тайны на суд общества. Результат оказался довольно неприятным.
Операторы боевых систем начали страдать нервным расстройством, которое получило имя «Wikileaks syndrome» (по названию интернет-проекта «Wikileaks», распространявшего подобные материалы). Симптомы Wikileaks syndrome были следующими: