Зерг по имени Маша
Шрифт:
– Ну и что теперь делать? Как замириться с этой чокнутой борцухой? При нашей встречи вероятнее всего кто–то из нас умрёт.
Мимик снова пожал плечами.
– Блин, с кем я разговариваю. С дурилкой картонной, у которой автопилотом часть моего сознания, всё равно, что сама с собой разговариваю.
Мимик показал язык и средний палец.
– Эй! Что ты себе позволяешь?! Я из тебя сейчас обратно кучу соплей сделаю.
Мимик развернулась, нагнулась, показала спортивные ягодицы, и смачно шлёпнула себя по правой ладонью. Показывая этим жестом, куда Маше идти.
– У тебя нет сфинктера, дура.
«Собеседница» в ответ надменно посмотрела, задрав бровь. Значить это могло примерно следующее: У тебя тоже его нет. Так что, кто бы говорил.
– Ладно, ладно, и что ты предлагаешь?
Мимик
– Что? Я не понимаю.
Мимик терпеливо вздохнул, потом сбегал в ванну за кружкой, заглянул в шкаф за военными штанами, достал откуда-то фотографию обнажённой фигуристой блондинки, тискающей свою грудь. Надпись красным фломастером на фото гласила «Билл, эти булочки ждут твоей сосиски, и им не терпится стать хот–догом». На другой стороне фотографии синими чернилами но тем же почерком «С любовью, Моника Томсон».
– Жаль, что не Левински. – сказала Маша и, вспомнив одну песню, незамедлительно её пропела:
У президента тяжёлая работа,
На небе звёзды, к концу подходит день,
А у него всего одна забота -
Кому бы вставить, ему это не лень
Она была всего лишь практикантка,
Но покорила почти весь Белый Дом.
Она все вещи делала так сладко,
Остановив свой выбор лишь на нём.
А он, бедняга, не сопротивлялся,
Большой свой нипель из штанов достал,
В овальном кабинете он остался
И жертвою того минета стал.
– Так, стоп. – остановила Маша мимика, пока псевдожизнь не стащила весь хлам с дома к Маше. Она и так помимо уже перечисленного хлама, стала счастливой обладательницей БДСМ-набора, причём, судя по размеру, это был мужской вариант, подушки с портретом сержанта и упаковки презервативов, срок годности которых, истек десятки лет назад. – Господи, что тут за люди жили?!
До Маши наконец дошло, что мимик пытается ей сказать.
– Ты предлагаешь сделать Третьей подарок?
Мимик закивал.
– Но что может быть интересно этой мадам, помешанной на личной силе и убийствах?
Мимик постучал себя по лбу: мол, я предложила, а дальше думай сама. А потом эта наглая дрянь сделала ручкой и самовольно распалась на биомассу.
– Совсем обнаглели! – хмыкнула Маша.
Однако с Третьей надо действительно что–то делать, и желательно сходить на поклон к ней так, чтобы обошлось без членовредительства. Забравшись на диван, она стала устраиваться поудобней, тот, в основном, состоял из железа и полиэтилена, поэтому был прочным и остался достаточно удобным, хоть обивка и сгнила. Как ни странно, диван выдержал и даже не сломался под её весом. Правда, тут на самом деле ничего удивительного не было. На диване запросто могло бы разместиться пять крепких пехотинцев доминиона, а дрищей среди них нет. Видимо, солдатики селились отделениями в одном домике, если, конечно, в отделении конфедерации было по восемь человек, а офицер спал где-нибудь ещё. Вообще, солдаты жили не без комфорта, личное пространство было у каждого. Четыре небольших комнаты на первом этаже, ещё четыре на втором. На верх вела винтовая лесенка, рядом с которой была дыра на второй этаж и просунутая через неё труба, по которой можно было очень быстро спуститься на первый. Что там на втором этаже, Маша не знала, потому что, с её размерами, возможности подняться по винтовой лесенке не было. Но она подозревала, что тоже самое, что и на первом - военная стандартизация. Все четыре комнаты примыкали к центральной полукругом, пространство было использовано максимально эффективно. Дом был модульный и снаружи походил на два гигантских железных блина, положенных друг на друга. Отдельно модули были похожи на грузовые контейнеры странной формы, для прочности стенки были слегка скруглёнными. Такой дом мог быть как одноэтажным, так и сорокаэтажным. И возводился очень быстро, этот домик собрали, наверно, минут за тридцать. Маша подозревала, что модули даже не соединяли между собой сваркой, а положили стык в стык. Точность творения людей поражала.
«Наверно, эту хибару можно было разобрать ещё быстрее, чем собрать.» – размышляла Маша.
Центральный модуль, в котором она, разместилась, наверно, выполнял функцию комнаты отдыха. Тут была парочка игровых автоматов и один музыкальный, на стене висел дартс. Напротив дивана висела плазменная панель, или через что там ещё люди будущего смотрели новости, в общем, телевизор, а в углу стоял небольшой холодильник. Навряд ли солдатики тут питались, ибо она своими глазами видела, что тут есть самая натуральная солдатская столовая. Скорее всего, в холодильнике хранили пиво с закуской или какие-нибудь освежающие напитки. В общем, уютненько. Центральный модуль был таким же типовым модулем, как и остальные, только выполнял, помимо основных функций жилого модуля, ещё и функцию перекрёстка, поэтому был чуть больше, ну и вход расширили для удобства. С помощью этих модулей можно было селиться где угодно, наверное, даже в вакууме космоса. Маша лежала на спине, удобно пристроив голову на подлокотнике и свесив за него свою костяную корону. Она пялилась в давно отключённый телевизор и была поглощена своими мыслями, при этом медленно впадая в состояние транса.
«Что я знаю о Третьей? … да ни–хе–ра, походу. Хотя, если подумать логически, то: она ко мне относится пренебрежительно из-за слабости, она желает меня сломать, ей плевать на всех, кроме Азры, себя и собственной силы. На союзников также плевать. Судя по тому, что я слышала, она бросила отряд и собственную свиту, чтобы преследовать врага, в результате погибли Пятая с Шестой.» – Маша задумалась, пытаясь извлечь нужную информацию из своих знаний и спланировать дальнейшие действия, получалось не очень. – Да пулю она промеж глаз от меня получит, а не подарок. Она ещё мне за Степашку не ответила.
В дверь снаружи кто-то постучал.
– Войдите.
Внутрь вполз Япошка, собственно, Маша не удивилась. Никто иной стучать бы просто не подумал.
– Хэй! Моя госпожа, я Вас не побеспокоил?
– Здравствуй, друг милый. Нет, конечно. Тащи свою пафосную тушку сюда. – Маша чуть-чуть потеснилась на диване, освобождая место рядом с собой.
Подковылявший гиблинг стал забираться на эту вершину, перебирая своими короткими лапками. Вообще, лапки у гиблингов были рудиментом, достаточно быстро они передвигались свернувшись калачиком и катясь, как колесо. Лапками гиблинги пользовались, чтобы просто стоять на месте. Япошка, после того, как Маша высосала из него взрывчатую жидкость, потерял свою круглую форму при сворачивании и катиться быстро уже не мог. Поэтому ему теперь вовсю приходилось пользоваться рудиментарными лапками и использовать транспорт в виде Дружка. Сейчас Дружка здесь не было, так что Япошка повсюду передвигался на своих коротеньких лапках, для бедняги теперь даже ступеньки были препятствием. Маша не стала мучить друга и подсадила его на диван ловким жвалом. Он ещё хотел что-то сказать, устроившись на диване, но Маша перевернула его на спину и погладила по брюшку. Япошка сразу заурчал, как кот, потом опомнился, вспомнил о своей самурайской жилке и выскользнул из объятий.
– Нет места в сердце воина для неги,
Подруга ему - копьё,
Поле брани - дом родной.
– Это вообще не хокку, – фыркнула Маша, понимая, что до гиблинга ей, не поменяв позы, не дотянуться, а вставать было лень. – Слишком сильно зарифмовано и слишком большое. А ты знал, что слово «брань» имеет двойное значение? В первом, в котором ты его употребляешь, это поле, на котором происходила битва. А во втором, брань может толковаться как “ругать”, и поле брани можно истолковать, как "поле, где все ругаются".
– Э–эм. – Япошка загрузился, обдумывая это информацию.
– Не скрипи мозгами, а то вытекут. И потом, фраза и так, и так верна будет, на поле битвы не матерился только немой.
– Запутали Вы меня совсем.
– Во время мира думай о смерти,
Во время войны думай о смерти,
Умирая, вспомни о жизни.
– Хэй! Прекрасные строчки, госпожа.
– От тебя набралась. Ну, чем похвастаешься, как день прошёл?
– О-о-о, замечательно. Ваш друг БигЖук оказался очень приятным собеседником.