Зеркальные очки
Шрифт:
— Неф, братан, слушай меня внимательно, — угрожающе наклоняет голову Шрам. — Если я прошу тебя драться, ты дерешься. Если я прошу тебя спрыгнуть с вершины улья, ты прыгаешь. Ты же знаешь, я прошу об этих вещах лишь затем, чтобы разнообразить твою жизнь.
— Уж как она разнообразна, — ворчит мой братанище.
— Тихо! — вскрикивает Плакса. Он крупнее и старше любого из нас, но мозги его — хуже, чем у десятилетнего. — Послушайте!
Мы вслушиваемся.
— Ни хрена не слыхать, — начинает Скэг.
— Ага! Ни-и-ичегошеньки.
Слишком рано он это сказал. Тут что-то громыхает за стеной, под нами дергается бетонный пол, с потолка сыпется. Мы с Нефом заныриваем под стол.
— Ты в порядке, Хрип? — заботливо спрашивает Неф.
Я киваю и оглядываю подвал в поисках Братанов. Дух банды не покинул комнаты — все целы.
И тут двенадцать ртов открывается в удивлении.
Подвал освещен естественным светом. Откуда он тут взялся?
Выглянув из-под стола, я через два разверзшихся этажа ловлю взглядом исчезающую луну. Сотрясение открыло небесам недра многоквартирного улья. По краям расселины зияют переборки потолков-полов; канализационные трубы, словно паутинки, висят в воздухе; из болтающегося матраса сыплется наполнитель.
Черный дым затягивает луну. Тот самый дым, который мы видели над городом вчера, когда звезды плевались искрами, как сигнальные огни вокруг дорожной аварии. Вместе с ним крадется аромат духов Леди Смерти.
Шрам становится поперек трещины, проходящей через центр комнаты.
Он сует пушку в карман. Серебро единственной пули запачкано кровью Шрама. Он хранит ее для Душмана, одарившего его такой улыбкой, пахана по прозвищу Низверх.
— Ладно, банда, — решает Шрам. — Выбираемся отсюда, пронто.
Тех и Неф отдирают от двери доски. Еще с тех времен, когда все пошло наперекосяк в Клевом Городе, подвал оборудован системой безопасности. Тех так напичкал стены глушилками, что, когда контролерские распознайки вышли на поиски хат, они распознали тут лишь пустую комнату с канализацией. А нас — ни фига.
Лестница за дверью повернулась под сумасшедшим углом, но с ней мы справимся. Я оборачиваюсь назад, чтобы в последний раз взглянуть на подвал, который почти уже считал своим домом.
Там мы прятались, когда Контролеры собирали новобранцев на войну. Они считали, что по возрасту мы как раз подходим.
— Выбирайся, выходи, лучше сам ко мне иди! — орали они.
Как только начиналась охота, мы проделывали фокус с исчезновением.
— Идет война последняя, всемирная война, — напевали вокруг; время, обозначенное календарями, заканчивалось.
Все, что нам соблаговолили сообщить о войне, можно было запихнуть в кончик мизинца Теха, который он приспособил под разрывные дротики. Тем не менее рассчитывали на наше в ней участие. Типа для начала нас отправили бы тренироваться на лунную базу Инглиш, потом, опытными бойцами, вперед-вперед-в атаку, обратно на Землю. На югах чайносовки несли войны, что наседка — яйца. Время было жаркое: по ночам
Федеральный контроль запечатал наш городишко в плотную прозрачную оболочку. Внутрь без пропуска проникал лишь воздух да солнечный свет. Когда начало светиться желтым, Тех уверенно сказал, что чайносовки замутили против невидимого занавеса что-то убойное, достаточно мощное, чтобы прорвать оборону.
Тихонько, как индейцы, мы выползаем на стрит. Наш квартал протянулся между Пятьдесят шестой и Восемьдесят восьмой, между Вестлендом и Чико. Все уличные фонари, все окна в зданиях и оставленных автомобилях разбиты. Мусор и тела никто не убирал.
— Вот дерьмо! — отмечает Тех.
Плакса начинает рыдать.
— Смотри внимательно, Хрип, — напоминает Шрам, не упусти ничего.
Мне хочется отвернуться, но необходимо сохранить увиденное для истории. Я чуть не плачу: мама и родной брат мертвы, но беру себя в руки и записываю. Шрам велел вести историю Братанов.
В Федеральной Башне, где занимаются контролем людей и программируемых компонентов, мистер Корректор отрезал большую часть моего языка и принялся за остальное.
Но завершить работу не смог — не дожил: сводная банда — Квази, Морфы под руководством Братанов — вытащила меня оттуда.
Надо держаться вместе. Я знаю, Контролеры вечно треплют, что мы, мол, вандалы и хулиганы, вроде Анархиканцев, которым плевать на Клевый Город. Если хоть раз поверил им, отрежь свои никчемные уши. Банды никогда не разрушали без необходимости. Как жизнь пошла в Клевом Городе наперекосяк, некуда было деваться — кроме как по соседним кварталам. Входи без стука, тогда… как-то все разрулится.
Дальше по стриту я замечаю серебристый отблеск. Там заглохла распознайка: сканеры опущены, больше бритоголовым сидельцам Башни не разглядывать с ее помощью улицы.
Я показываю в ее сторону: немного уж тех бритоголовых осталось.
— Закона больше нет, — констатирует Неф.
— Ничто не стоит на пути, — добавляет Шрам.
Мы вступаем на стрит. Проходя мимо распознайки, Тех свинчивает лазерные затворы с орудия. Подсоединить к ним батареи — получатся крутые резаки.
В огромном недоразграбленном маркете подбираем себе фонари. Некоторое время еще копаемся в обломках, но быстро становится тошно. Продолжаем путь через холмы, бывшие некогда многоквартирными ульями и пирамидами. Довольно долго.
Устоявшие стены никогда не просохнут от краски: с них капает красно-черным. Из центра города шибает в нос вонью свежей смерти.
Поганая кошка снова пометила наш квартал.
Задумываюсь о выживших. Проникая разумом в руины, мы не ощущаем там никого. В добрые старые времена тут много народу жило. Большинство ульев опустело во время эпидемии, тогда померли старики, а пацаны, которых вирус не тронул, научились держаться вместе, объединяя силу.