Зеркальный принц
Шрифт:
Постарался всё лучше запомнить. Близился вечер и ночь, потому Азван решил вернуться назад и отдохнуть даже вне владений саранчи за той обычной рекой, которая протекала с другой стороны. А уж поутру снова прибыть к Огненной реке.
Некоторое время оставался поблизости от неё, всматривался в пламень, вчувствовался, старался проникнуть в суть огненной стены, созданной могущественным чародеем. Копил в памяти ощущения.
Потом полетел обратно, теперь уже приглядываясь к земле, на которой обитала саранча.
Она была довольно зелена, имела немало деревьев и кустарников. Повсюду видел группки саранчи.
В центре наиболее крупного скопления насекомых обнаружил наиболее крупную саранчу с золотой ленточкой на шее. Больше ни у кого чего-либо подобного не имелось.
Решил не заглядывать в её или в какое ещё другое сознание, дабы не быть обнаруженным. Намеревался пролететь незаметно для всех.
Неожиданно к нему пришли все магические знания саранчи с золотой ленточкой. Они отзеркалились сами, вне желания юноши.
Азван спохватился: когда же это так, я же не хотел этого?!
Потом всё понял и сказал сам себе: «Я просто дурак! Забыл, что я же Зеркальный принц! Это раньше подобные знания ко мне приходили, мне были не нужны, потому и уходили. Запоминал лишь некоторые, которые мне были особенно интересны. Например, умение летать. Лишь позже я стал всё запоминать и оставлять в своей памяти. А теперь происходит это быстрее и легче».
Юноша удивился, что переход к нему чужой магии произошёл на довольно большом расстоянии, раньше для этого ему следовало находиться даже не в разы, в десятки раз ближе. Наверное, его чувствительность выросла после приобретения новых знаний чародейства и соответственно увеличились магические силы. Вспомнил заклинание Шушлега, которое позволяло чувствовать и проникать в чужое сознание издалека. А тут он даже не применил его, но произошло отзеркаливание памяти другого мага.
И такое уже не впервые! Юноша вспомнил, как ему перешло знание заклинания, которым старый гном Большак вызывал к себе тех, кто был ему надобен. Тогда его он его позаимствовал невольно, самой собой. Как и позже то же самое случилось и с гномами-врачами. Легко получил их новую лечебную магию, сам того не желая. Поёжился, испытывая лёгкий стыд, словно украл заклинания. Припомнил это с лёгким стыдом.
Тут же переключился на то, что он не только позаимствовал чужую магию, поскольку он – Зеркальный принц, но и чувствует эмоции, чувства и даже некоторые мысли саранчи с ленточкой без всякого на то заклинания. Она очень заботилась о скором появлении нового потомства, после чего население увеличится в разы и пропитания перестанет на всех хватать.
Недавно она послала магиншу к царю скорпиона, и та договорилась о передаче ему на службу несколько отрядов молодняка. Некоторое количество примет Змияд, но это не решит проблему. Нужно будет договориться с Шуштедом, чтобы он пропустил через свои земли её отряды для набега на людей. Молодёжь уйдёт и не вернётся.
Только следовало сие в удобоваримом виде изложить Чанчанше, той подобное не нравится.
Азван повысил своё внимание, не пуская в ход магию, но улавливая мысли… Чанчуги! Имя саранчи с золотой ленточкой на шее Чанчуга. Она правит всеми, получив властные полномочия от Чанчанши.
А кто же тогда последняя?..
Постепенно осознал, что та являлась великой магиньшей и почиталась как бы святой. Да, она была самкой, но половые функции в ней переродились в нечто иное, дав ей взамен многие магические способности.
Чанчанша очень заинтересовала юношу, он тут же уловил исходящую с левой стороны эманацию. Направил полёт туда, и в зелёной пустынной лощине обнаружил скромную по размерам и старую по виду оливко-бурую с крапинками саранчу, заметно меньше Чанчуги. Вокруг неё вообще не имелось никакой других сородичей. Они просто не смели к ней приблизиться из-за установленной сторожевой сети. На шее Чанчанши находилась совершенно чёрная ленточка, ничего другого на ней не было.
Подлетев ближе, Азван ощутил просачивание в свою память чужой магии – снова она была скопирована без его сознательного усилия. Эти знания просто появились у него, и теперь он должен был решить, что с ними делать?.. Решил оставить все полностью, а позже обратиться к ним и уже тогда выбрать то, что ему будет нужно.
Попутно принцу пришли чувства и некоторые мысли старой саранчи. Она старалась снова погрузиться в глубокий транс, но это пока ей не давалось. Чанчанша старалась подавить раздражение: недавно Чанчуга обратилась к ней, пришлось выйти из транса и наделить толикой магией лиловых пут молодую бестолковую магиншу, которая отправлялась к царю скорпионов…
Вкупе с прочими знаниями, которые Азван приобрёл сегодня, он понял, что именно эта магия, которой владела Чанчанша, и была применена против него совместными усилиями Шуштеда, Шушлега и молодой саранчи.
После этого он поднялся выше и продолжил полёт.
Опустился за рекой среди нескольких пальм. Там поужинал и занялся изучением той магии, которую получил от саранчи и от скорпионов.
Особенно интересными ему показались лиловые путы, как он их называл. Юноша попрактиковался в их применении. Потом соединил данное заклинание с тем, которым было возможно обездвижить человека. В результате родилось новое заклинание, которое могло не только обволакивать кого-либо, делая его беспомощным, но и сдавить с невероятной силой.
Азван тут же полетел в пустыню, добрался до ближайшего бархана и там новым заклинанием захватил лиловыми путами изрядную порцию песка. Сжал, в результате образовался большой шар выше головы человека. Юноша сосредоточился и продолжил сдавливание – песок заскрипел, сфера стала уменьшаться и вот уже её верхняя часть опустилась ниже плеч человека. Дальше движение прекратилось, несмотря на все усилия мага. А когда он убрал лиловые путы, то шар так и остался стоять на месте.
Азван направился к нему, от незаметного сотрясения песка пустыни, которые следовали от ног северянина, сфера дрогнула и принялась оседать. Ветерок понёс от неё мельчайшую пыльцу. Юноша нагнулся и набрал в горсть того, что было пустынным песком, а стало пылью, легчайшей и невесомой пылью, при этом – ощутимо тёплой. От неё исходил запах, в котором ощущалось нечто от горения. Видимо, в результате сжатия песчинки тёрлись друг о друга, давились, при этом выделяя теплоту.