Зеркало для героя
Шрифт:
– Не могу… – бормотала Ника и, приблизив ладонь к лицу, посмотрела на нее пустыми глазами. – Он пытался лизнуть каждую «мамочку», он будто просил нас оставаться людьми, он… он кричал, но его никто не слышал…
– О чем ты? – произнес я. – Разверни ладонь, я перегрызу веревку.
– Он привык ко мне и потому не испугался «мамочек», – сказала Ника, поднимая на меня воспаленные от морской соли глаза. – Ты понимаешь, что он просто привык ко мне?..
«Говори, говори! – мысленно кричал я, закрывая глаза и прижимаясь лбом к скользкому и холодному днищу лодки; слезы выкатывали к глазам, но не проливались, как гроза над Сахарой – гремит, сверкает, а дождя нет. – Говори еще, убеждай,
Прости меня, Анна! Я ждал бы тебя, если бы не умерла надежда. Если бы она не умерла…»
Послесловие
Влад, арендовав поисковое судно с палубным вертолетом, двое суток подряд искал спасательную шлюпку с патрульного катера. Вертолет завис над нами с Никой в тот момент, когда я раздавил последнюю ампулу с отпугивающими акул чернилами.
Этот симбиоз подлеца и благородного парня уже не вызывал во мне ни удивления, ни ненависти, ни благодарности. Вытащил нас с Никой из воды – значит, был у него на это свой интерес, а бог разберется, какой именно.
Нас с Никой поместили в центральную клинику в Кито, но девушка на второй день сбежала оттуда, даже не простившись со мной.
По поводу событий, которые произошли на Комайо, местная пресса писала очень скупо и немногословно, а в какой-то малоизвестной бульварной газетенке проскочило сообщение, что перуанское торговое судно подобрало в океане нескольких лысых женщин с крохотными золотыми серьгами в ушах, и все женщины были беременны. В связи с этим газета отпустила неприличную шуточку относительно способа зачатия в океане. Я прочитал эту заметку несколько раз, но так и не понял, как относиться к написанному. Может быть, это правда? Маттос, затопив баржу, не учел особой живучести «мамочек», когда в борьбу за их жизнь вступает сам господь бог. Или, применительно к нашему случаю, сам сатана. Чего теперь ждать, если это сообщение не было обыкновенной газетной «уткой»? Возвращения на Землю Августино?
Что касается комиссара, то, по слухам, за успешно проведенную операцию на Комайо он отхватил какую-то умопомрачительную государственную премию и был назначен заместителем министра внутренних дел Эквадора.
Что касается меня, то в первых числах апреля я вернулся в Москву, а оттуда – к себе домой, в Крым.
Месяц спустя Влад стал бомбить меня письмами. Оказывается, Анна завещала остров нам обоим в равных долях, и мой бывший друг предлагал мне цивилизованный развод. В июне он неожиданно нагрянул ко мне, затащил в мои апартаменты ящик шампанского и несколько десятков карт острова с различными вариантами его дележа, предоставляя мне право самому выбрать подходящий. Я выбрал ту половину, в которую входила территория разгромленной базы и место гибели Анны.
В последующие двое суток мы с Владом молча пили шампанское и смотрели в потолок. Я чувствовал, что Влад хочет нормализовать наши с ним отношения, но не знает, с чего начать. И я тоже не знал. Мы пили шампанское, и каждый думал о своем.
– Вот что, – неожиданно сказал Влад на исходе вторых суток. – Я боюсь дать тебе надежду, но молчать тоже не в силах. Я только вернулся с Комайо. Территорию, где была база, я перепахал бульдозером и засеял тростником. Но воронку от бомбы не тронул. Там, под бетонными плитами, я нашел узкий лаз и подземный ход, ведущий через штольню к южному берегу.
Он бродил по комнате, не поднимая глаз. Мог бы смотреть на меня, убедился бы, что никакой надежды он мне не дал.
– Ну и что? – равнодушно ответил я. – Если бы этим подземным ходом можно было воспользоваться, то Августино обязательно бы это сделал еще до появления в небе «Фантома». Но я сам видел обломки его коляски.
– Обломки коляски – это еще не труп Августино, – возразил Влад. – Седой Волк был настолько немощным и высохшим, что его без труда могла бы вынести на себе женщина. Преданная ему женщина.
Он поднял на меня глаза, словно хотел выяснить, правильно ли я его понял. Я понял его очень правильно. Слова Влада, словно огниво, высекли искру. Мне очень хотелось, чтобы в моей душе вспыхнула надежда, но этого не произошло. Душа настолько отсырела от слез, что для ее воспламенения одной искры было мало. И шампанское закончилось.
Влад все сделал сам и выслал мне документы на право владения землей. Вслед за этим на меня обрушился целый поток писем из землеторгующих компаний США, Перу, Эквадора, Боливии и еще десятка стран с предложением продать землю на Комайо. После того как она стала свободна от влияния наркобаронов, цена ее взлетела до невероятных высот. Мой знакомый юрист, которого я посвятил в свои дела, недвусмысленно посоветовал мне немедленно составить завещание, в котором, в случае моей смерти, передать право владения землей какому-нибудь благотворительному фонду. Иначе, сказал юрист, моя жизнь в перспективе превратится в весьма относительное понятие.
Летом я снова побывал на Комайо и осмотрел подземный ход, о котором мне говорил Влад. Вероятнее всего, Августино об этом подземном тоннеле не знал – это было не искусственное сооружение, а естественный природный сток для воды в период ливневых дождей. Местами он был настолько узок, что мне приходилось опускаться на корточки, и гипотеза Влада о том, что этим ходом могли воспользоваться Седой Волк и Анна, показалась мне почти фантастической.
В порту Гуаякиля я опросил всех портовых девок, известно ли им что-нибудь о Нике. Большинство это имя слышали впервые и пожимали плечами. Лишь одна девушка сказала, что знает Нику и как-то случайно оказалась свидетелем того, как в баре ее избивал какой-то матрос с китобойного судна и называл шлюхой. Причина этой неприглядной ссоры была в том, что Ника якобы «залетела», и матрос, сопоставив сроки, уличил ее в измене.
Я несколько раз переспросил девку, действительно ли Ника была беременна. Та кивала головой, отвечала, что, по-видимому, беременна, коль получила от своего хахаля по физиономии. Дыма без огня не бывает.
Все мои попытки отыскать Нику оказались безрезультатными. У меня был служебный телефон Маттоса, но обращаться к нему за помощью я не стал. Этот человек хоть и не брал взяток, но слишком вольно трактовал понятие «лжи во спасение», и я не мог доверять ему.
В нескольких эквадорских газетах, публикующих частные сообщения, я оставил свой адрес и пообещал журналистам щедрый гонорар, если они отыщут Нику.
Мария вышла замуж за Влада и получила двойное гражданство. Приглашение на свадьбу было написано ее рукой по-испански. В гостиницу «Churchill» на Кипре, где молодожены зарегистрировали свой союз, я отправил Марии телеграмму, в которой написал всего несколько слов: «ЭТО ТВОЙ САМЫЙ МЕТКИЙ ВЫСТРЕЛ».
Я живу надеждой. Каждый день хожу на почту, забираю адресованную мне корреспонденцию и с замиранием сердца перебираю разноцветные конверты с иностранными марками, и желание найти среди них письмо от Ники столь велико, что я рычу голодной пумой, и почтальонша с испугом смотрит на меня из своего окошка.