Зеркало для героя

Дышев Андрей Михайлович

– Я беспокоюсь о вашей безопасности, – соврал я, чтобы не быть выкинутым из машины. – И потому вынужден смотреть по сторонам.

– Если бы вы беспокоились о моей безопасности, – поджав губы, заявила Жоржет, – то не звонили бы мне домой и не искали бы со мной встречи, что уже само по себе компрометирует меня… Что вас еще интересует?

С этой нервной бестией надо было говорить ласково и заискивающе, потому как любая мелочь выводила ее из себя. Я не мог завершить наш разговор, потому как самого главного еще не узнал.

– Что они от вас требовали? – спросил я.

Она

опять поджала губы и насупила брови.

– Наверное, вы устали? – послал я вдогон второй вопрос, который должен был сгладить дурное впечатление обо мне.

– От вас – чрезвычайно! – подтвердила Жоржет. – Вы не хотите думать головой, и я, как педагог в спецшколе для умственно отсталых детей, вынуждена разжевывать элементарные вещи! Что они от меня хотели? Интимной близости, черт вас подери!

– Извините, – сказал я, наступая на горло своему и без того растоптанному достоинству. – Я хотел спросить: они требовали, чтобы вы продали остров Гонсалесу де Ульоа или же отказались от наследства в пользу государства?

– Не знаю никакого Гонсалеса! – резко ответила Жоржет. – Дайте сюда бокал, шампанское сейчас закипит в вашей руке!.. Естественно, они требовали, чтобы я отказалась от наследства.

– И вы сразу приняли их требование?

– А вы что, стали бы рисковать своим ребенком? Если, конечно, у вас есть ребенок…

– Скажите, а в земельном департаменте как восприняли ваше решение?

Это был первый вопрос, на который Жоржет ответила не то что с удовольствием, но без словесных судорог:

– О! Там разразился настоящий скандал. У меня сложилось такое впечатление, словно они намеревались затолкать этот остров мне в горло.

– То есть, – уточнил я, – чиновники были заинтересованы в том, чтобы остров принадлежал частному лицу, причем иностранцу?

– Я разве неясно выразилась? – покосилась на меня Жоржет и отхлебнула шампанского. – Государство, расписываясь в своем полном бессилии, не хочет огласки и скандала. Когда остров находится в собственности правительства, то, разумеется, само правительство обязано следить за соблюдением конституции и международных договоров на острове. А как оно может это делать, если куплено с потрохами и само контролирует все темные делишки, которые творятся в Эквадоре? Не признаваться же в собственной коррупции! А если остров принадлежит частному лицу, то на это лицо можно всех собак повесить, обвинив владельца в преступных связях с мафией… Вы понимаете? Частное лицо – это ширма, за которой правительство хочет скрыть свою подлую натуру!

Жоржет разошлась. Она полагала, что сверкает своим острым умом в моих глазах, как бриллиант.

– Но кому же в таком случае было выгодно, чтобы вы отказались от острова в пользу государства? – спросил я.

– Как кому? Как кому? – выпучила глаза Жоржет. – Пошевелите мозгами! Напрягитесь!

– Честно говоря, я затрудняюсь…

– Хозяевам! – ответила Жоржет, приблизив ко мне свое лицо, отчего я рассмотрел под толстым слоем пудры морщины и глубокие, как на апельсиновой корке, поры. – Тем, кто сейчас хозяйничает на острове. Им выгодно, чтобы Комайо «висел» на государственном

балансе. И они не допустят, чтобы остров перешел в частное владение и тем более чтобы на нем началось широкомасштабное строительство.

– Хозяевам? – повторил я, вкладывая в интонацию как можно больше суеверного страха. – Как это понять?

Жоржет победно посмотрела на меня и покачала головой:

– Вы безнадежны, если до сих пор не поняли, о ком я говорю. У нас младенцы знают, кто хозяйничает в Приамазонии, кто подкупает полицию, суд и армию. Они превратили остров в перевалочную базу, в гигантский оптовый рынок наркотиков и сырья. Мало того! Они сотрудничают с перуанскими повстанцами и перерабатывают ядропальмовое масло в сильнейшее отравляющее вещество! Не суйте туда свой нос во избежание больших неприятностей. Откажитесь от покупки Комайо, это я вам по-дружески советую.

– А если я его уже купил? – обронил я.

– Тогда примите мои соболезнования.

Жоржет выдохлась. Похоже, что она рассказала мне все, что знала.

– Я хочу помочь вам узнать о судьбе Генри, – сказал я.

– Я надеюсь, что вы сдержите слово, которое дали мне в начале нашего разговора, – тоном приказа ответила Жоржет.

– Того, что вы рассказали, мне недостаточно. Во-первых, мне нужно письмо из «Гринписа», которое получил ваш брат.

– Что еще? – быстро спросила Жоржет.

– Я хочу, чтобы вы подали иск в суд на восстановление ваших прав собственника на остров. И дали интервью в газету, в котором недвусмысленно бы заявили, что намерены выиграть судебный процесс и в ближайшее время начать на острове строительство медицинского центра.

– Вы с ума сошли! – воскликнула Жоржет. – Вы представляете, на что вы меня толкаете?!

– Я беру на себя все расходы, связанные с судебным производством.

– Я говорю не о том!! – взвизгнула Жоржет. – Только идиотка может претендовать на остров, от которого сама же отказалась!

– Вы заявите в суде и в прессе, что сделали это под нажимом криминальных структур, что вас почти физически вынудили подписать отказную.

– Вы хотите, чтобы меня прибили где-нибудь за углом? Чтоб мой расчлененный труп нашли рано утром на железнодорожных путях?

– Я отвезу вас в такое место, где вы будете в полной безопасности, – пообещал я, имея в виду дом Ромэно. – Зато шум, который вы создадите, заставит мафию высунуть уши, за которые можно будет крепко ухватиться.

– Вы ухватитесь не за уши, а за клыки льва, – с ухмылкой и едким скептицизмом в голосе ответила Жоржет. – И останетесь не только без руки, но и без головы.

– Но я не вижу иного пути, по которому можно было бы выйти на следы вашего брата.

– Если не видите, – зло ответила Жоржет, – тогда не надо было сыпать обещаниями.

– Я надеялся на вашу помощь! – сказал я.

– Вы надеялись, что я добровольно отдам себя на растерзание этим мастодонтам, а вы будете в это время искать какие-то уши? Нет, этого не будет! Даже не мечтайте! Найдите какую-нибудь другую идиотку на эту роль! Закройте чем-нибудь вашу дурацкую бутылку, я не выношу запаха шампанского!