Зеркало, или Снова Воланд
Шрифт:
Начавшись вполне удачно, все дальнейшее развитие событий проходило без каких-либо обострений. На границе цехов директора встречали начальники и, с ходу оценив обстановку, докладывали о текущем положении дел. Чаще всего, улучив удобный момент, они интересовались у кого-нибудь из сопровождавших о настроении генерального и, получив положительный или отрицательный ответ, строили свое общение с главным действующим лицом соответствующим образом: или становились предельно краткими, или забрасывали удочки и пробовали выудить решение некоторым из своих проблем.
По ходу движения в одном из цехов над головами директорской команды
— Хорошо, что коровы не летают у тебя в цехе, Пестрецов… — все остальные заулыбались, а некоторые открыто захохотали. — А то, глядишь, можно и травму невзначай схлопотать. А так, обгадит директора на глазах у народа — и будь здорова… Смотри, не расценить бы этот факт как неудачную попытку покушения на… жизнь и здоровье руководителя предприятия, — шутливо засмеялся он, довольный своей иронией.
Сегодня вся директорская команда и начальники цехов выглядели более улыбчивыми и многословными. Словно не по-осеннему сильная солнечная энергия, проникая сквозь холодный кирпич и бетон помещений, согрела и напоила привыкшие к постоянным бурям и жаждущие тепла, озябшие человеческие души.
Во время очередной остановки опытный руководитель одного из самых крупных цехов предприятия бодро и уверенно доложил о положении дел у себя с выполнением плана, не высказав никаких замечаний в адрес других заводских служб. Это подлило масла в положительный настрой Орлова, и он, довольный ответом подчиненного, махнул рукой, приглашая всех подойти поближе, и рассказал услышанный им где-то очередной анекдот на близкую для присутствующих тему:
— В поезде как-то встретились русский и американец. Оба едут довольные и веселые. Русский и спрашивает американца: «Ты чего такой веселый?» А тот ему отвечает: «Да как же быть не веселым. Столько договоров заключил, — и машет рукой поверх головы, — теперь весь следующий год можно спокойно работать. А ты чего такой довольный?» «Да у меня тоже все хорошо — от всех договоров отбился, теперь можно и дальше спокойно жить…»
Все дружно рассмеялись, подыгрывая директору и оценивая тонкий юмор мудрого руководителя. А тот продолжал, обращаясь к своему заму по производству:
— Вот так-то, Вячеслав Борисович, а у нас, видишь, все хорошо, прекрасная маркиза… никаких вопросов у начальника цеха нет, все спокойно. Он уже спит и видит план у себя в кармане. И ничего его, бедного, не мучает, как американца… Надо тебе, дорогой мой зам, посмотреть, не маловат ли план мы с тобой Александру Николаевичу записали? Смотри-ка, вон он какой — большой и цветущий, и спит себе спокойненько, не расстраивается, а мы с тобой — маленькие, худые и бледные. Мучаемся бессонницей и головной болью, все за план переживаем да новые болячки зарабатываем… Так нельзя… это вас совсем не украшает…
На лице Вячеслава Борисовича Петельникова, заместителя по производству, мужчины с бледным цветом лица, обвисшими щеками и габаритами своей фигуры превосходящего даже Абрамзона, промелькнула напряженная улыбка в виде гримасы, и в его глазах сразу же стало пасмурно.
— Хорошо, Лев
От столь неожиданного поворота событий остальные тоже переглянулись, а их веселые улыбки, только что озарявшие начальственные лица, сразу же как-то сникли и поблекли. Притихшая команда двинулась к следующей остановке.
В небольшом по сравнению с предыдущим цехе обход встречал назначенный всего лишь три месяца назад на эту должность начальник цеха Андрей Васильевич Шебаршин. В наследство ему достался один из самых отстающих цехов, и, пытаясь наладить работу коллектива, Шебаршин, естественно, имел кучу самых разнообразных проблем. За такой короткий срок работы здесь он еще не мог считаться полноправным членом коллектива заводских начальников и, отчетливо это понимая, держался не так уверенно, как другие командиры производства. На обычный вопрос о положении дел он пожаловался на недостаток в цехе людей, и Орлов, все еще пребывая в хорошем расположении духа, шутливо спросил:
— А у тебя сколько детей?
— Двое, — удивленно ответил молодой руководитель.
— Ну вот, когда вырастут, — не мигая заключил директор, — тогда и приводи их к себе на работу. — И все окружение вновь заулыбалось на «остроумную» рекомендацию генерального при решении им кадрового вопроса.
Шебаршин грустно улыбнулся в ответ и обреченно поплелся провожать знатную процессию. Теперь нехватку людей ему придется компенсировать сверхурочными работами в ночное время и в выходные дни, потому что конечный результат в его цехе зависел в основном от количества специалистов-универсалов, а не от эффективной работы оборудования.
По роду изготавливаемой продукции цех фактически выпадал из технологической цепочки завода и был всегда обделен вниманием заводских специалистов. Особенно служб главного инженера. Когда же в жизни основных цехов не было серьезных сбоев и наступало затишье, тогда-то вспоминали и об этой структуре. Это был горький пасынок, a не любимое дитя своих родителей. Поэтому цех и отличался всегда повышенным процентом брака, неудовлетворенностью людей работой и заработной платой, низкой дисциплиной и повышенной текучестью кадров. Существовали сложности и с комплектованием его руководящим составом. А кто из уважающих себя людей, наслышанных о недоброй славе этого подразделения, имел бы доброе намерение подставить спину под тяжкую ношу при заведомо неравных условиях с другими цехами. Только или авантюрист, или большой патриот.
Валерий Иванович знал, что назначению Шебаршина на должность предшествовала долгая и кропотливая работа по подбору кадров. Восемь кандидатов на эту «почетную должность» не подошли по своим анкетным данным. А некоторые, предвидя сложности, отказались добровольно. И лишь кандидат под номером девять сказал долгожданное да. Им и оказался Андрей Васильевич Шебаршин.
В начале весны ему стукнуло тридцать три. Был он женат и, как и Шумилов, имел двоих детей — мальчика и девочку, соответственно пяти и трех лет. При собеседовании с ним заместителя Орлова по кадрам и самого директора с предложением возглавить этот сложный во всех отношениях коллектив ему, конечно же, была обещана всевозможная помощь, оказавшаяся потом лишь радужной надеждой, а не практическим руководством к действию.