Зеркало миров
Шрифт:
– Дед. Вы с ума сошли. Дайв ещё жив.
– Когда он умрёт, будет поздно. Мы уже совершили один раз ошибку, когда избрали его отца. И второй раз позволить, чтобы, воспользовавшись разногласиями, на выбор наследника повлияли со стороны, не можем.
– Но почему именно я? Я терпеть не могу всю эту ерунду, да и не разбираюсь ни в экономике, ни в дипломатии. Меня другому учили.
– Так и слышу в твоих словах: оставьте меня в любимом пятом легионе, - усмехнулся старик.
– Ты лучший в нашем клане военный. Два последних правления Империя слишком заплыла жиром. Малколм прав, нас обязательно будут пробовать на прочность - от севера до юга. А за тобой пойдут и легионы, и ополчение...
...Харелт проснулся от шума во дворе: мама затеяла ремонт пристройки, и рабочие начали стучать и пилить прямо с утра. Парень замотал головой, прогоняя остатки ночных видений. Опять! Опять ему снится тот же дом. Ведь и был он в усадьбе всего раз проездом. Что же так привлекло в этом месте, как говорит отец Энгюс, невидимую сторону души, и та раз за разом показывает ему необычные сны? Такие яркие, что впору заподозрить - всё происходит на самом деле. Вот только проверить ничего нельзя. Не поедешь же, в самом деле, на границу удостовериться: Пятым восточным легионом командует тот самый медно-рыжий мужик со сломанным носом и шрамом над левой бровью.
Несколько минут парень валялся в постели, лениво раздумывая, а нет ли всё-таки способа узнать... как неожиданно в голову пришла мысль, от которой он чуть не свалился на пол: а сколько времени?! Торопливо одевшись, Харелт почти бегом спустился в гостиную, где стояло новомодное изобретение - домашние часы. Семья Хаттан купила их одной из первых в столице, едва научились делать надёжные механизмы размером всего с большой шкаф. Но хотя прошёл уже год, Харелт до сих пор каждый раз при виде этого чуда мысли приходил в восторг - ведь теперь, чтобы точно узнать время, не обязательно бежать на площадь или ждать, пока отзвонит главный городской колокол. Очень удобно - а в такие дни, как сегодня, ещё и крайне полезно. Стрелки показывали всего половину девятого, значит до визита тётки у него целых полтора часа. Есть время спокойно поесть и придумать, куда спрятаться до начала занятий в университете.
Тётя перебралась в столицу этой весной, как она рассказывала "присмотреть за учёбой дочери". (Хотя злые языки утверждали, что попросту рассорилась с мужем из-за очередной смазливой служаночки: девушку слишком часто стали видеть недалеко от спальни супруга, и увольнять её он отказался.) Впрочем, никакие слухи не помешали тётке быстренько обзавестись приятельницами и заняться "благоустройством детей". То есть искать выгодную партию для дочери и попытаться женить племянника. Через день заглядывая к Хаттанам то с одной, то с другой "достойной девицей брачного возраста". И самое печальное родители дали ей полную свободу, лишь мама после первого визита сказала: "А что ты хочешь от меня? Теперь на тебя будет охотиться каждая вторая, у которой есть подходящая дочь на выданье. Привыкай. И тренируйся на моей сестрице отбиваться, не доводя дело до скандала".
Харелт думал, куда спрятаться, весь завтрак, но идея пришла в голову, только когда он седлал коня. "Я к Раттреям", - предупредил он мажордома и поспешил уехать: часы показывали без пяти десять, так что времени до "родственного визита" оставалось всего ничего. Но отправиться за ним к Раттреям тётя побоится, семейный дом хранящего покой вызывает у неё панический ужас... и зря. Дана Фиона замечательная женщина, а усадьба Раттреев вообще чудо искусства. Впрочем, последнее как раз не удивительно, ведь строил дом сам Леод! Пусть тогда ещё совсем молодой и никому в столице не известный - но от этого не менее талантливый.
Уже подъезжая, Харелт вдруг подумал: а ведь прошлым летом он даже не мог себе представить, что вот так, запросто, будет ходить сюда в гости. Дело было, отчасти, в репутации дана Кайра - но главное, что даже светский дом Фионы Раттрей всегда был местом для избранных. Только туда приходил великий Леод, только там можно увидеть ректора Университета и главу Торговой палаты. Да и многих других. Потому-то леди Хаттан, получив зимой приглашение, не устояла. Хотя и относилась к светским посиделкам довольно презрительно и понимала, что связан интерес в первую очередь с даном Иваром. Дальше как-то случайно получилось, что женщины сдружились, стали ходить в гости неофициально, потом мама взяла с собой Харелта... И вот теперь он прячется от тётки у Раттреев.
Фиона отнеслась к приезду Харелта с пониманием, хотя и пожурила - мол, всю жизнь прятаться не получится. Либо кто-то добьётся своего, и парня женят, либо он научится отказывать. Либо найдёт себе невесту сам, а после свадьбы будет спокойно глядеть на расстроенных мамаш. И тут же заговорщицки подмигнула и предположила: уж не в этом ли дело? Может, есть тайная любовь, а Харелт боится, что про неё узнают? Например... та девушка, дочь дана Ивара. И не потому ли Харелт за неё переживал? На этих словах парень поперхнулся травяным настоем так, что чуть не вылил всю чашку на себя. А потом горячо запротестовал. За друзьями не ухаживают и не влюбляются, Лейтис для него близкий друг. Не больше! "И вообще, скорее я стану императорам, чем она станет моей женой!", - горячо закончил он.
Фиона в ответ от души рассмеялась, а потом сказала:
– Смотрю, путешествие на восток до сих пор сказывается. Или это влияние отца Энгюса?
– увидев в глазах непонимание, она пояснила: - В столице, если говорят о чём-то невозможном, несбыточном, произносят: "Раньше Единый второй раз сойдёт на Землю". А присловье про императора в ходу в основном на востоке страны. Ближе к Безумному лесу. Вариант второй - повлиял святой отец. Он, конечно, человек широких взглядов - но когда при нём попусту поминают имя Господа, не очень любит. Точнее и по молодости не очень любил, а теперь особенно.
– Вы знакомы?
– Ну... родню надо знать в лицо. Пусть и ушедшую в священники.
– Родню?!
– Дальнюю, - женщина оценивающе посмотрела на Харелта, демонстрируя, что раздумывает, стоит говорить остальное или нет.
– Надеюсь, дальше этой комнаты мой рассказ не уйдёт? Дело давнее, про него уже забыли - пусть так и остаётся.
Дождавшись, пока Харелт кивнёт, Фиона продолжила:
– Произошло всё лет пятнадцать назад. Отца Энгюса тогда звали ещё маркиз... впрочем, вот это как раз не важно. И был он из молодых следователей Управления порядка, и уже тогда считался лучшим. Безупречная репутация, блестящая карьера. Но однажды взял и уничтожил улики. В результате виновного оправдали. Причем тот мужчина на самом деле был виноват, и Энгюс это знал. Как и знал, что впутался барон случайно, по минутной глупости - а закончит жизнь на каторге, отец Дайва Первого старикашкой был злопамятным. Судья императорский намёк понял правильно, даже с обвинением по спорным статьям был готов согласиться и срок назначить "по полной". В любом другом случае всё бы закончилось взысканием, записью в личном деле, назначением в глушь - но после "монаршего неудовольствия" либо уезжать из страны, либо до конца жизни сидеть в поместье. Сам знаешь, в таких случаях обычно не помогает даже смена правителя. Никуда не возьмут, и никто руки не подаст, побояться. Нас с сестрёнкой тогда, за то, что утешать бегали, на хлеб и воду. А когда не помогло - один раз мы всё-таки сбежали - в деревню отослали... Потом опальный маркиз вдруг исчез. Говорили, уехал или покончил с собой. В столицу он вернулся через четыре года, и узнала его в старшем послушнике Сберегающих только я. По одному слуху его духовным наставником стал отец Кентигерн, нынешний генерал ордена. Заявив тогда: мол, человек, способный поставить милосердие выше истины, достоин быть стражем заповедей Единого. И скандал с императором вышел знатный. Но за достоверность не ручаюсь.