Зеркало тьмы
Шрифт:
– Всегда заряжай оружие перед ужином, – сказал я.
– А с бландербассом уже неважно, сколько стаканчиков ты пропустишь за этим занятием, – с удовольствием сказал Смит и рыгнул.
Мы спешно удалились, а я безразлично придерживал рапиру, привязанную к моей спине, ругая себя за то, что не перевесил ее себе на бедро. Что в мечах хорошего, так это то, что их не нужно заряжать порохом и картечью. А плохое в том, что с ними нужно подбираться чертовски близко к тем, кто пытается тебя убить. В нас полетел град пуль, шлепками вгрызающихся в дерево и штукатурку, и
На канале Гиуффа мы не колебались. Одинокая гондола проплывала мимо с клиентом и напевающим гондольером, и мы прыгнули в нее, словно пираты, опрокинув незадачливого пассажира за борт.
– Это для вашей же безопасности! – крикнул я ему, летящему в грязную воду вслед за своей шляпой, уплывающей вдаль, словно маленький плот.
Затем я, наконец-то, высвободил свою рапиру и приставил ее к горлу гондольера.
– На Большой канал! Не бойся, тебя ждут хорошие чаевые!
Наш кормчий покосился округлившимися глазами на клинок.
– Синьор, изволите песню?
– Прибереги дыхание, лучше греби быстрее. Мы торопимся. – Он мощными толчками направил нашу гондолу вниз по каналу, а я обернулся к остальным. Смит уже достал свой бландербасс и засыпал в него свежий порох. – Кювье, будьте любезны, достаньте свои изящные пистолеты и стреляйте в этих мерзавцев, когда они достигнут канала. Фултон, прошу вас, обойдемся без звуков волынки.
– Они продырявили ее, черт их побери!
– Тогда изобретите что-нибудь еще. – Я попытался вспомнить спутанное спагетти из каналов этого города. – Отправимся в порт Сан-Марко и постараемся купить себе место на корабле.
– Боже мой, что это была за женщина? – спросил Смит, дрожащими руками загоняя картечь в свое орудие. Убийство всегда возбуждает, особенно в первый раз.
– Боюсь, эта женщина не склонна к флирту. Бьюсь об заклад, что она работает на наших врагов. Я думаю, что мы участвуем в гонке за право первыми добраться до Тиры, а это значит, что нам, боюсь, не стоило мешкать. Я ожидал от Венеции большего, особенно с учетом стоимости нашей гостиницы.
– Что-то преследует нас, – сказал Кювье, всматриваясь в темноту. Вспышка на мгновение ослепила нас, когда раздался звук выстрела из его пистолетов. Я не верил, что он во что-нибудь попадет из своих хлопушек, но из темноты раздался свист рикошета и крик.
– Клянусь бивнями мастодонта, они работают! – вскричал он. – Бог мой, да мы же опасные люди!
Мы обогнули дугу набережной и снова оказались в темноте, затем вынырнули из маленького канала и оказались на широком канале, змеей текущем через весь город. Мы находились в ущелье из огромных усадеб и особняков четырех и пяти этажей, за высокими окнами которых мерцали свечи и светильники, бросая слабый свет на былую щедрость и роскошь, остатки блистательной империи. Сквозь окна нашему взору открывались вековые гобелены, хрустальные люстры и парчовые шторы, меж которых тут и там появлялись белые, луноликие лица, встревоженные нашим шумом. Мы скользнули под мостом Риальто, взирая на беззаботных любовников, прогуливавшихся по его арочному променаду, и направились в сторону главного порта города, к кораблям, стоявшим на якоре у площади Святого Марка. На фоне звезд темными горами возвышались купола и башни, и звуки оперы летали над темной водой.
– Думаю, мы отогнали их, – выдохнул Смит, оборачиваясь.
– Боюсь, я вынужден с вами не согласиться, месье Смит, – ответил Кювье, указывая вперед одним из своих пистолетов, из дула которого торчал шомпол, потому как он только принялся его перезаряжать. – Похоже, у наших преследователей много сообщников.
Из канала впереди нас нам наперерез мчалась целая шеренга гондол, блокируя путь нашего отхода. Мы разглядели достаточно оружия, чтобы наполнить добротный арсенал. Последовала череда вспышек, и вода забурлила вокруг нас под эхо выстрелов, отскакивающее от зданий. Несколько щепок от гондолы взвились в небо, и наш кормчий застыл на месте.
– Только попробуй прыгнуть, и я насажу тебя на вертел! – предупредил его я, направив рапиру острием в его горло. – Греби к тому боковому каналу, пока они не сделали еще один залп.
Мы повернули в узкий канал, пронизывающий весь остров своим особенным маршрутом. Быть может, нам удастся оторваться от наших преследователей в жидком лабиринте Венеции. Этот узкий приток был погружен в темноту, и казалось, что дома склоняются над ним, словно кроны деревьев. Лишь вода мерцала слабым светом.
Позади нас появился свет фонаря на одной из преследующих нас гондол. Мы слышали яростную работу их весел. Я выстрелил из винтовки в очертания передней гондолы, и свет ее фонаря задрожал, но не погас. Кто-то упал в воду, и в ответ нам раздался залп из нескольких стволов. Пули со свистом посыпались на каменные берега, и мы одновременно пригнулись.
– Как жаль, что я не вижу их гондольера, чтобы пристрелить его, – пробормотал я, перезаряжая винтовку.
– Синьор, прошу вас, не впутывайте меня в ваши дела, – прошептал наш гондольер дрожащим голосом.
Поняв, что он сам представляет собой естественную цель, парень начал грести с гораздо большим рвением, чем можно было бы ожидать при иных обстоятельствах. Темные здания пролетали мимо нас, словно мы шли на всех парах паровой машины Фултона. Вокруг слышался звук распахиваемых ставень, жители пытались разглядеть, что происходит, но темнота была непроницаемой. Все, что они видели, это парад мечущихся призраков, а ближайший преследователь отставал от нас примерно на пятьдесят ярдов. Резкие повороты канала и низкие мосты никак не давали нам и нашим преследователям сделать прицельный выстрел.
Раздавался звон тревожных колокольчиков, но ни один представитель власти не пришел к нам на помощь.
– У меня есть идея, – выпалил Фултон, всматриваясь в гондолу, невинно плывущую по каналу нам навстречу, гондольер которой прекратил грести в смятении от эха выстрелов и нашей скорости. Когда мы поравнялись, изобретатель дотянулся до второй гондолы и выхватил весло из рук незадачливого кормчего, пустив его в дрейф по направлению к нашим преследователям, и взобрался на нос нашей лодки.