Зеркало загадок
Шрифт:
— Сколько времени? — спросила она.
— Семь.
— Ты давно здесь сидишь?
— Всего несколько часов…
Только теперь Сесилия вспомнила о ночной лыжной прогулке. Она украдкой оглядела комнату. Никто бы и не заметил, что она пользовалась лыжами.
А может, это было не сегодня ночью? Может быть, если она правильно помнила, с той ночи миновало уже несколько суток?
Девочка чувствовала себя слабее, чем когда бы то ни было. Уж не из-за лыжной ли прогулки с Ариэлем?
— Я себя не
Папа взял дочку за руку.
— Ты же нездорова.
— А какой сегодня день?
Он посмотрел на часы.
— Двадцать второе января.
— После Рождества прошёл почти месяц.
Он кивнул.
— Скоро придёт мама со шприцем.
— «Со шприцем…»
— Да, она сейчас в ванной.
— Как же меня достало всё это!
Папа крепче сжал её руку.
— Конечно, достало, — только и сказал он.
Сесилия попыталась поднять на него глаза:
— Когда я вырасту, я буду изучать астрономию.
— Это… очень интересно.
— Кто-то должен, наконец, во всём разобраться.
— Это ты о чём?
— Вообще-то больная — это я, папа…
— Да, да. Конечно.
— …Но это вы не успеваете следить за ходом урока. Я о том, что кто-то должен разобраться в порядке вещей. Так дальше не может продолжаться.
— Наука всё время узнаёт что-то новое…
— Ты веришь в ангелов?
— А почему тебя это интересует?
— А в Бога ты веришь?
Он кивнул:
— Ты ведь тоже веришь?
— Я не знаю… вот только бы он не был таким тупым. Ты знал, что Он отправил по ангелу почти на каждый астероид? Если они захотят, то могут сидеть там и наслаждаться целую вечность. Им даже не надо стричь ногти или чистить зубы. Другие ангелы сидят на больших кометах, которые носятся вокруг Солнца с сумасшедшей скоростью. И они смотрят вниз, на Землю, и им ужаснолюбопытно, что такое быть человеком из плоти и крови…
— Я думаю, ты фантазируешь.
— …В то время как Бог всемогущий сидит, откинувшись в кресле, и пускает с нами мыльные пузыри. Просто чтобы показать себя ангелам небесным.
— Этого Он совершенно точно не делает.
— Как ты можешь быть так уверен в этом? А вдруг он просто большой засранец?
— Мы не всё понимаем, Сесилия.
— Это я уже слышала… Мы понимаем только часть целого. Мы видим всё сквозь тусклое зеркало, гадательно…
— Да, это мудрые слова.
Сесилия расстроенно посмотрела на отца.
Прошло довольно много времени. Девочке хотелось сказать кое-что ещё, но она не была уверена, что сможет это правильно сформулировать. В глубине души она надеялась, что папа вытащит слова из её головы так, что ей не придётся открывать рта.
Сесилия сказала:
— Ты помнишь нашу поездку на Крит?
Он попытался улыбнуться.
— Как же я могу её забыть?
— Вот глупый! Я имею в виду, помнишь ли ты сам полёт?
Папа кивнул:
— Я даже помню, что мы ели цыплёнка с картофельным салатом по дороге туда и котлеты в соусе из паприки, когда летели обратно…
— Не говори о еде, папа. Я имею в виду, что я смотрела из окна. Смотрела вниз, на землю.
Больше Сесилия ничего не сказала. Но она думала о том, что сидела высоко в небе и смотрела вниз, на земной шар, со всеми его городами и дорогами, горами и пятнами полей. По дороге домой они сначала летели над облаками. Девочке казалось, что она находится ровно посередине между небом и землёй. Они прилетели домой, в Норвегию, поздно ночью. Перед приземлением в Гардемуэне, аэропорту города Осло, они спустились сквозь всю эту «рождественскую вату», и под ними открылась сказочная страна, украшенная электрическими лампочками всех цветов.
Сесилия сказала:
— Когда мы приходим в мир, мы получаем целый мир в подарок.
Папа кивнул. Казалось, ему не нравится, что у дочери столько тем для разговоров.
— Но не только мы приходим в мир. Можно с тем же успехом сказать, что это мир приходит к нам.
— Это ведь почти одно и то же.
— Я думаю, мне принадлежит целый мир, папа.
Он взял и вторую её руку.
— Некоторым образом принадлежит.
— Не только этот дом… и Равнеколлен… и река внизу. Мне принадлежит кусочек плоскогорья Ласити на Крите… и весь остров Санторини. Мне кажется, что я когда-то жила в старинном Кносском дворце. Мне принадлежат луна и солнце, и все звёзды на небе. Потому что я всё это видела.
Папа взял колокольчик с тумбочки и позвонил. Зачем он это сделал? Он ведь не заболел?
Девочка продолжала:
— Никто не может у меня отнять ничего из этого. Это всегда будет моиммиром. Это будет моим миром на веки вечные.
В комнату вошла мама. Папа поднялся со стула и ринулся из комнаты. Он так долго просидел у её постели, что ему, конечно, уже захотелось в туалет.
— Сесилия?
Она повернулась к маме и посмотрела на неё с укором.
— Сесилия!
— Ты не могла бы просто сделать мне укол, мама? Нам совершенно необязательно болтать.
Шприц тут же вонзился в неё, и скорее всего Сесилия снова заснула, потому что когда она проснулась в следующий раз, на стуле перед кроватью сидел Ариэль.
Она чувствовала себя намного лучше, чем когда мама с папой были здесь. Может быть, находясь рядом с ангелом, она поправлялась?
— Ты хорошо спала? — спросил он.
Девочка поднялась и села на край кровати, посмотрела в окно и увидела, что на улице светло.