Зерна огня, или Свидетель деяния
Шрифт:
И вот Луи, король Таргалы, стоял, преклонив колено, перед троном соседа, а к нему шла осиянная полуденным светом девочка-невеста. Шуршало пышное платье из белоснежного халифатского шелка, чуть слышно постукивали по мрамору каблучки расшитых серебром туфелек, а золотистые волосы были покрыты лишь жемчужной сеткой. Традиция прятать невесте лицо здесь так и не прижилась, и все видели ее яркий румянец, смущенно-озорную улыбку и сияющие глаза. «Подумаешь, политика! – сказала она утром отцу и брату, – я ведь знаю, что Лу меня не обманет и не обидит!»
Она и правда так думала,
Да для кого ж еще, смеялись ее глаза. Ведь мы друг дружку с детства знаем, и ты никогда не требовал от Лерки, чтобы тот не пускал в игру «эту малявку», и всегда готов был пустить в ход кулаки или хитрость, вступаясь за сестру друга. И ты нравишься принцессе Двенадцати Земель совсем не так, как должен нравиться жених, достойный ее высокого происхождения, а просто как красивый, сильный и добрый парень. С тобой всегда было интересно, у тебя широкие плечи, открытая улыбка и непослушные волосы, и только подумать, что теперь все это богатство будет мое по праву… по праву жены, вот это да! Скажите, люди добрые, это не сон?
Он встал с колен и взял ее ладонь в свою. Ободряюще пожал, чудной, разве ее надо ободрять! Бас отца Евлампия разносился по зале, отражаясь эхом от высокого потолка:
– Ныне обручаю девицу Радиславу, дочь Егория, с Луи, сыном Луи, да принадлежат друг другу отныне и вовеки.
Расшитое алыми любовными оберегами полотенце соединило их руки – ладонь в ладонь. Отец Евлампий затянул узел и совсем не торжественно подмигнул.
– Да будут свидетелями сего обручения Свет Господень и все, кто здесь присутствует. Да видят они, что обручение свершено добровольно, без обмана и принуждения. А ежели кому известно обратное, пусть скажет немедля.
Сердце Рады колотилось быстро-быстро. Еще вчера она и думать не думала о муже, но сейчас ей казалось, что она мечтала о Лу всю жизнь. Она поймала взгляд брата: Лерка улыбался.
Долгое молчание разбил все тот же бас:
– Луи, Радислава! Отныне вы – жених и невеста пред Светом Господним и перед людьми, а о дне свадьбы пусть скажет наш король.
Король Егорий встал, обвел собравшихся тяжелым взглядом. Где-то здесь – тот, кто хочет смерти его сына. Убийцу не взяли, и это означало одно: ему помогли уйти. Помог тот, кто знает дворец и вправе ходить здесь свободно. Ничего, займемся. Неуловимых у нас нет. Король перевел взгляд на молодых. Рада сияла, Луи был серьезен. Благодаренье Господу, хоть удрученным не выглядел. Трудно сказать, как сложится семейная жизнь дочки: Луи – славный парень, да, но он и хороший король. Однако
– Луи, Радислава, я благословляю ваш союз. Мы справим свадьбу в день четырнадцатилетия моей дочери.
– Да будет так, – пробасил отец Евлампий.
4. То самое письмо
– На, – Готье, даже не поприветствовав короля, сунул ему в руки перевязанный серебряной лентой свиток, – читай.
Луи пробежал глазами плод дипломатического таланта императора: «Дабы укрепить чувства добрососедские… желал бы видеть в вас, о венценосный сосед мой, не просто друга… возлюбленный родич мой доскажет вам то, что невежливо было бы доверить бумаге…» – хмыкнул:
– Да, вовремя я.
– А встретить все равно придется, – закинул пробный шар Готье. Из встречи посольства можно извлечь немало, если подойти с умом. Но, чтобы использовать все возможности в полной мере, капитану тайной службы требовалось одобрение короля.
– Само собой. – Молодой король Таргалы ухмыльнулся, бросил свиток на стол. – Вежливость до конца, Готье. Подсластим императору горькое зелье. Завтра поутру и отправимся. Эй, Готфри!
– Слушаю, мой король! – Паж возник на пороге так быстро, что не оставалось сомнений: подслушивал.
– Сэра Ранье. Первого министра. Отца Ипполита. Секретаря.
– Сэр Ранье собирался вывести гвардию на учения, – доложил паж.
– К Нечистому учения, – рявкнул король, – найди его, верни и тащи сюда, живо!
– Да, мой король! – Паж испарился.
– Готье, – попросил король, – будь другом, найди Бони. Пусть собирается.
– Других не будешь брать?
– За каким прахом они мне нужны? Бони верен и не болтлив, а эти все – свора. Да, ты тоже едешь и не спорь. Есть у тебя толковый человек приглядеть за столицей?
– Найдется. – Граф Унгери спорить и не думал. Чем больше верных людей будет с королем, когда он встретит посольство старого шакала, тем лучше. А Корварена никуда не денется, молодой Огвиен присмотрит. Самое время проверить лучшего из помощников на самостоятельность.
– Скажи ему, пусть обратит внимание на слухи про Подземелье.
– Луи, – Готье ожег короля помрачневшим взглядом, – ты учишь меня работать?
– Извини, – виновато ответил молодой король. – На самом деле нет, Готье. Просто я ума не приложу, что случилось. И мне не нравится, что подземельные отказываются объяснить.
– Узнаем, – пообещал Готье. – Есть у меня один человек, на которого я крепко надеюсь. Ладно, мой король, обходись пока без меня. До отъезда дел – хоть разорвись. А о посольстве поговорим в дороге.
Капитан тайной службы вышел, и в кабинет вошли сразу трое из вызванных. Секретарь шмыгнул на положенное ему место за конторкой у двери. Больше обычного лучащийся благостью отец Ипполит умостил телеса в привычное кресло, и король некстати подумал: подложить бы ему туда наговор переноса, а другой его конец утопить в любимых адмиралом шхерах! Знает ведь, зачем посольство едет, на рыле благостном написано – знает! Ну ничего, светлый отче, сейчас мы тебя…