Зерно магии
Шрифт:
Дальше пошли молча. Баронесса никак не могла прийти в себя от удивительной новости, а Пак, искоса поглядывая на спутницу, не решался заговорить, думая, что как-то обидел её, вдруг сровнявшись родовитостью.
Так они и зашли в небольшую деревушку с весёлыми палисадниками вдоль дороги и нарядными белыми домишками под красными черепичными крышами. В тени высоких плетней возились дети, гуляли куры, время от времени склёвывая что-то в ярко-зелёной траве, а в воздухе стоял насыщенный аромат вишнёвого варенья. «Самая пора ягоду запасать», –
– Где тут у них колодец? Пить хочется.
Желание было обосновано – вода в баклажке закончилась с полчаса назад, а солнце палило нещадно.
– Да и перекусить пора, – добавил Пак, вертя головой во все стороны в поиске места, где можно было бы остановиться на привал.
И тут из ближайшего двора раздался резкий крик:
– Вы чего тут осматриваетесь, побродяжки? Ищите, что своровать? А ну пошли вон, не то кобеля спущу!
– Да мы только попить хотели, – растерянно ответил Пак, никак не ожидавший беспричинного нападения.
– Нет тут для вас ни воды, не хлеба. Вон пошли, вон! – продолжала из-за плетня орать вздорная баба.
И разом пропала прелесть пасторального пейзажа, словно солнце померкло.
– Пошли отсюда, – девушка за рукав потянула спутника от негостеприимного дома. – Надеюсь, другие селяне не будут столь недружелюбны.
Но надежда оказалась напрасной. Из соседнего подворья уже спрашивали, что случилось и почему уважаемая Юта шумит на всю округу, на что крестьянка с ещё большим напором и громкостью принялась рассказывать всем, кто хотел услышать, что в их пристойное, добронравное поселение забрела толпа нищих оборванцев, ищущих, кого бы обокрасть.
Путники в недоумении переглянулись.
– Мы же только попить хотели попросить, – повторил Пак, но кто бы их слушал.
Теперь проклятия и угрозы сыпались из-за каждого плетня, мимо которого спешно проходили молодые люди. Кажется, даже ослик понял, что здесь им не рады, и больше не плёлся едва-едва следом, а трусил рядом.
Первый камень прилетел, когда миновали последнее подворье. И хорошо, что, не ударив никого, попал в короб на спине ослика. Но за первым последовали другие, заставляя путников сорваться на бег.
Запыхавшиеся странники добежали до густого кустарника и, продравшись сквозь частые ветви, укрылись в нём от разошедшихся селян.
– Не понимаю, отчего такое отношение к нам, – повалилась на траву Элия. – Мы же не делали ничего плохого.
– Говорил же Вес, что чужаков в Долине не любят. Надо было деревню обойти, да я забыл о его наказе, – повинился Пак, потом с жалостью посмотрел на уставшую девушку и добавил: – Леди, вы отдохните пока, а я какой-никакой ручей поищу или родник. Должен он быть здесь, вон какая трава зелёная.
И, прихватив баклажку из тыквы, служившую им флягой, пошагал в глубь кустарника.
Элия, даже оставшись одна, никак не могла успокоиться и понять столь агрессивное отношение к ним жителей деревни. Ведь промедли они, и их могли бы забить камнями. Она прекрасно помнила, как такие же селяне несколько лет назад приветливо махали и почтительно кланялись фамильной карете дю Лесстион, когда они путешествовали по Долине, навещая сестрицу Лизию в Марпати. Или отношение к людям меняется оттого, пешком они идут либо в гербовом экипаже едут?
Вдруг в глазах девушки мелькнул испуг, и через мгновенье она залилась слезами, оставлявшими грязные разводы на покрытом пылью лице: «Я не могу обвинять этих людей, потому что ничуть не лучше их. Ещё сегодня утром я разговаривала с семьёй, спасшей и на две недели приютившей меня, с высокомерием и заносчивостью. А узнав, что Пак… Арпак такой же истинный титулованный, сразу начала говорить ему «вы». Лицемерка».
Дальше продолжать заниматься самобичеванием баронесса не смогла. На малюсенькую полянку, где отдыхали Элия и ослик, вернулся Пак. Во взлохмаченных волосах застряли мелкие веточки и листья – продирался напрямки, вода закапала ткань сюртука на груди – пил из ладони, а может, умывался неаккуратно, но зато в руке фляга, полная прохладной чистой водой.
– Леди, вы пейте. Можете и лицо умыть от пыли дорожной. А я пойду ослика напою. Тоже животинка измучилась, – искренне улыбаясь спутнице, объявил он.
Девушка протянула руку за баклажкой и сказала:
– Элия.
– Что? Я не понял, леди, – растерялся парень.
– Меня зовут чейзита Элия, барон.
*Шаперон — средневековый головной убор, состоящий из капюшона с длинным шлыком (колпаком) и пелерины.
Глава 14
Долина, вдоль которой пробирались Элия и Арпак, стараясь не попасться на глаза местным жителям, была одним из немногих больших плодородных мест полуострова. Конечно же, едва ли не на каждой горе есть площадки, где трудолюбивые местные жители разбивают огороды, сеют ячмень или устраивают выпас небольших овечьих и козьих стад, чтобы не зависеть от плодородия равнин. Какие-то из этих террас устроила сама природа, но большая часть из них создана усердием многих поколений горцев.
Не сказать, что обитатели равнин и гор враждовали – этого не позволил бы ни один из четырёх герцогов – но была некая неприязнь между ними. Горцы считали жителей долины изнеженными бездельниками, которым особо и трудиться не нужно для собственного благополучия, а уроженцы долин считали тех, чья жизнь проходит на склонах и в ущельях, едва ли не близкой роднёй козлов, которых они пасут.
Только бароны и их семьи стоят над этим несправедливым делением – они истинные титулованные. Должно быть, именно потому, узнав о баронстве своего спутника, изменила Элия отношение к Арпаку и беспрестанно величала его то лордом, то бароном, то досточтимым высокородным.
– Леди, да какой я высокородный? – не выдержал парень. – Я ни здороваться по-вашему не умею, ни разговаривать. Даже ложку держу как селянин. Вот вы кушаете словно танцуете: неспеша, аккуратно. Я же так никогда не научусь, потому не дразните меня больше, чейзита Элия. Пожалел уже о том, что бумагой своей похвастался.