ЗГВ: горькая дорога домой
Шрифт:
Я часто вспоминаю теперь стон командарма, его уставшее, почерневшее лицо. Думаю о капитанской жене, сироте и детдомовке: с малышом на руках. Что увидела она там, в России? От чего содрогнулось ее сердце? От леденящего душу ветра, от раскаленной «буржуйки» в ротной палатке или от слез испуганного сынишки?
3
29 апреля 1994 года. Впереди 4 месяца вывода, позади 40 месяцев напряженной работы. Соединения уходят строго по графику.
Главком группы генерал-полковник Матвей Бурлаков на пресс-конференции в Берлине в очередной раз взывает к общественности. Из 32 военных городков построено
А как оптимистично все начиналось…
Журнал «Шпигель». Ноябрь 1990 года.
«Накануне визита М. Горбачева в ФРГ Г. Коль проинформировал советского Президента о подготовке немецкой стороны к выполнению обширной программы, предусматривающей строительство 36 тысяч квартир.
Выступая на заседании кабинета по данной проблеме, Г Коль заявил: «Мы не должны разочаровать Советы».
Строительство жилья для советских военнослужащих имеет, по его мнению, символическое значение для германо-советского сотрудничества».
Очень верные слова. Но как огромна дистанция между словом и делом. «Мы не должны разочаровать Советы». О, нет, господин канцлер, не о разочаровании идет речь. О трагедии. Вывод войск стал трагедией для тысяч офицерских семей.
Возвращение в палатки не просто «временные неудобства», как пытаются убедить нас прекраснодушные политики.
Это позор для главы семьи, который не смог дать своим близким самое насущное — крышу над головой.
Это несчастье для матери, хозяйки, лишенной крова.
Это исковерканная на всю жизнь детская психика.
А тысячи острейших социальных, бытовых, нравственных проблем, которые напрямую связаны с бездомным положением. Ведь неспроста в России бесквартирных офицеров зовут «бомжами в погонах». Нет, это не броская фраза, придуманная журналистами, это социальное положение — отсутствие прописки, работы, возможности лечиться.
У меня до сих пор перед глазами заплаканное лицо дочери, вернувшейся из библиотеки. Ей не дали книг только потому, что в паспорте не было штампа о прописке.
Пока вы военный «бомж», не дай Бог кому-либо заболеть из близких. В 1982 году, в Ленинграде я прошел все круги ада — райздрав, горздрав, райком партии, чтобы положить жену в больницу. Никто не помог. Сжалилась главврач одной из районных лечебниц, тоже жена офицера, на свой страх и риск устроила койку бездомной супруге капитана Советской Армии.
Если когда-нибудь эта книга попадет в Германию, хочу донести до умов и сердец немцев боль и безысходность бездомных российских офицеров. Задумайтесь, оглянитесь, что оставили военные России на немецкой земле — построенные за полвека цветущие, благоустроенные городки, налаженную жизнь, удобные квартиры. Вспомните, как вы прощались с нами, как русские обнимали вас, не тая зла и обиды, как пели они в своих песнях о дружбе и мире… А ведь каждый из них точно знал, что уезжает не в обещанную квартиру, а в промерзший барак, в продуваемую всеми ветрами армейскую палатку.
Особенно страшно было за наших детей…
И несмотря ни на что Западная группа уходила точно в срок, в строгом соответствии с графиком. Где, в каком уголке света найдете вы человека с такой доброй, распахнутой душой, офицер какой армии способен на такое самопожертвование?
Да простят меня коллеги из бундесвера, но вспомним, как неохотно ехали служить они в восточные земли. А семьи многим из них так и не удалось вытащить с родного Запада — из Баварии, Гессена, Баден-Вюртемберга. Но Бранденбург и Саксония-Ангальт далеко не Сибирь и даже не леса Смоленщины, Брянщины, Подмосковья. Там посланцев с Запада ждали не палатки и бараки, а вполне благоустроенные квартиры и солидная прибавка к жалованию за службу в отдаленной местности. Если таковой местностью считать, к примеру, Потсдам или Дрезден, то что тогда гарнизон Магоча в Забайкалье? Неспроста ведь до сих пор бытует в армии старая поговорка о том, что «Бог создал Сочи, а черт — Магочи».
Да, мы не только победили фашизм. Не только способствовали объединению немецкой нации. Но и ушли, как обещали, точно в срок. Вывезли ядерное оружие, технику, тысячи тонн боеприпасов. Вывезли офицеров, прапорщиков, солдат, свои семьи.
Куда? В никуда. Попытайтесь понять человека, уезжающего в никуда. Немцы-западники удивляются, как дорожат жители восточных земель своей квартирой. Да что там квартирой, по западным меркам, квартиркой.
А теперь представьте, вы едете с семьей и там, куда вы едете, нет даже «квартирки», просто комнатки, угла за фанерной перегородкой.
Газета «Наследник Победы».
Западная группа войск.
Март 1994 года.
Часть, которой командует полковник А. Репик, вышла из Германии весной 1991 года. Думали ли ракетчики, служа в Магдебурге, куда их забросит судьба?
«Канатчикова дача», — так называют свой барак офицеры и семьи, живущие здесь.
Марина Субботина, Татьяна Зимина, Любовь Ерохина и другие жены военнослужащих наперебой рассказывают о своем житье-бытье.
— «Бомжуем» здесь уже три года. Каждый дождь встречаем с тазиками и ведрами — течет крыша. Нет горячей воды, зимой замерзаем от холода, а летом задыхаемся от вони — в полуметре от окон находится канализационный сток…
— Барак до такой степени пропитан влагой, что у всех наших детей без исключения развился хронический бронхит. Почти все в этом году отлежали по несколько недель в инфекционной больнице.
— В нашей «даче» полным-полно крыс, мышей, блох, а через раз наведываются тараканы, им, видимо, тесно у соседей.
«Неужели это правда?» — задает себе вопрос автор статьи. Оказывается, описанные ужасы не выдумка. Все существует на самом деле. И тошнотворная канализация под окнами, и стены, на которых уже не держатся обои, и прогнивший пол.
Весной 1991 года, прямо из эшелона, прибывшего из Германии, вселились сюда офицеры с семьями. Тогда же им пообещали: через два года обеспечим жильем. К выходу статьи в свет прошло три года, но воз и ныне там…
Где оно, это жилье? Сколько еще ждать? Вопросы, вопросы… Помните, я говорил, страшно за детей. Они то в чем виноваты?
В чем виноват семилетний сын и трехлетняя дочь старшего лейтенанта Алексея Ерохина, восемнадцать раз болевшие в один год?
Как объяснить сыну Риты Добровольской, сломавшему руку, что «скорая помощь» не приехала за ним потому, что в бараке и окрестностях нет телефона. Хорошо, не растерялась мать, в отсутствие мужа-офицера схватила в охапку стонущего от боли сынишку, выбежала на трассу и за несколько тысяч рублей упросила частника подбросить до ближайшей больницы.
Тогда все обошлось. Но обойдется ли завтра? Скажите, какая другая армия способна на такие лишения?