Жаба с кошельком

Донцова Дарья

– А делать чего? – засуетился Дегтярев. – Она же не хотела сама кодироваться, или я не понял ситуацию?

– Совсем не хотела, – простонала я, чувствуя, как несчастный желудок, словно лифт, ездит в моем организме вверх-вниз, – случайно получилось, не понимаю как!

– С тобой вечно ерунда приключается, – налетела на меня Ольга, – женщина-катастрофа.

– А ну отцепись от нее, – сухо сказала Оксана, – видишь, плохо человеку.

– Прямо жуть, – подтвердила я, – о-о, Дегтярев, отойди, от тебя свининой пахнет!

–

На ужин был кролик, – уточнила Ольга.

– Значит, он сам по себе свиньей воняет, – простонала я, – жирной отбивной. Ой, пустите к туалету.

– Сама ты свиная вырезка, – оскорбился Дегтярев.

– Мать скорей похожа на миногу, – констатировал Кеша, – Оксана, что делать?

– Раскодироваться, – рявкнула подруга, – ехать к гипнотизеру!

– Я его сейчас сюда за шкирку приволоку, – пообещал Аркадий, поворачиваясь к двери, – моментом сгоняю!

– Так вечер уже, академия закрыта, – пролепетала я.

Кеша дернул полковника за рукав:

– А ты на что? Чего стоишь? Видишь, человек от голода умирает! Звони быстро по своим каналам, узнавай, где этот хренов академик, Попов Федор Евгеньевич, проживает!

– Ага, – заторопился Александр Михайлович, – точно, бегу!

– А вы, – не успокаивался Кеша, – спускайтесь вниз, ступайте ужи… то есть идите в столовую, оставьте мать в покое.

Все покорно вышли в коридор.

– Ты, – повернулся ко мне злой Кеша, – лежи смирно, читай детективы, сейчас привезем гипнотизера, блин!

Я забилась в самый угол кровати и прижала к себе сопящего Хуча. Слава богу, от него пахло не едой, а шампунем.

Дверь в спальню тихонько скрипнула, вошла Зайка. Она села ко мне на кровать и заискивающим голоском осведомилась:

– Дашунчик, совсем-совсем есть неохота?

– Нет.

– Тошнит от всего?

– Угу.

– А какую фразу надо повторять?

– Рао-вао-сао-мао, – сообщила я, сглатывая слюну.

– Рао-вао-сао-мао, – мечтательно протянула Ольга, поглаживая себя по бокам, – а за сколько времени до трапезы?

– Не знаю.

– Ну ты когда говоришь?

– Она сама в мозгу всплывает, без желания.

– Ясненько, – кивнула Зайка, – ну лежи, отдыхай.

Я полистала новый роман Татьяны Устиновой и неожиданно заснула, вернее, задремала. Хучик забился под мое одеяло и прижался к коленям. Черри калачиком свернулась в кресле. Остальные собаки, очевидно, толкутся в столовой. Кто же покрыл чашки изнутри ядом? Баба Рая? Зачем бы ей это делать! Вика? Но в связи с произошедшими событиями мне все меньше и меньше верится в виновность Столяровой!

В лицо ударил свет, я открыла глаза и увидела около кровати растерянно моргающего Федора Евгеньевича и бледного до синевы Кешу.

– Начинай немедленно, – каменным тоном заявил сын, – да не вздумай схалтурить. Чтобы была такая, как раньше, понял?

Академик стал ниже ростом.

– Понимаете, я…

э… ну… в общем.

Кеша уцепил его за плечо:

– Хватит мэкать, приступай! Смотри, не дай бог, не получится! Я тебя бандитам сдам.

Дверь в мою спальню приоткрылась, и раздался голос Дегтярева:

– Посажу на фиг, найду за что! Академик хренов!

– Да, да, да, конечно, – закивал Федор Евгеньевич, – оставьте нас вдвоем.

– Ну-ну, – скривился Кеша и ушел.

Профессор робко сел на край кровати.

– Как мы себя чувствуем?

– Отвратительно, – бодро ответила я, – вернее, вполне хорошо, пока про еду не вспоминаю.

– Понятно.

– Раскодируйте меня.

– Ну… это… того… в общем, это трудно!

Я возмутилась, вот негодяй, решил набить цену, но не умирать же мне голодной смертью.

– Не волнуйтесь, вам заплатят!

Федор Евгеньевич заколебался, потом неожиданно поинтересовался:

– А этот сердитый молодой человек вам кто?

– Аркадий? Сын.

– Он где работает?

– Кеша адвокат.

Академик посерел.

– Значит, не врал про бандитов!

Я улыбнулась:

– Не бойтесь, это он так просто, хотя кое-каких знакомых имеет в криминальных кругах. Кеша сгоряча ляпнул. И потом, вы же меня сейчас расколдуете.

– А лысый, толстенький, который посадить обещал, кто?

– Дегтярев Александр Михайлович, полковник, служит в милиции.

– Ой, – вздрогнул Федор Евгеньевич и посерел, – ну я и влип!

– Вы о чем? – удивилась я.

Неожиданно академик схватил меня за плечо:

– Милая, дорогая, вы же не хотите моей смерти?

– Нет, конечно.

– Помогите!

– Но в чем?

– Сейчас я расскажу вам правду, – перешел на шепот профессор, – все-все объясню.

Я подоткнула под спину подушку.

– Валяйте!

– Давайте дверь запрем, чтобы никто не вошел?

– Хорошо.

Федор Евгеньевич быстро повернул ключ и приступил к повествованию; я не верила своим ушам. Ну, Дашутка, ты влипла!

На самом деле Попов преподаватель физкультуры в школе. Был когда-то не слишком удачливым спортсменом, а потом пытался сеять разумное, доброе, вечное. Жил Федор Евгеньевич вместе с мамой, очень тихо, не пил, не курил, зарплатой был доволен, службой тоже, вечера проводил у телевизора, ни к чему не стремился, так бы и дотянул до пенсии, но тут косяком пошли несчастья. Сначала грянула перестройка, мигом сделавшая всех нищими, потом Федор заболел, слег, из школы его уволили. Два года ходил безработным, жил на мамину пенсию, пытался пристроиться, докатился до должности лифтера, в общем, мрак. И неизвестно, как бы жизнь потекла дальше, но однажды Федор увидел по телевизору выступление гипнотизера. Тот махал руками, бормотал с умным видом какую-то абракадабру, дальше последовал комментарий журналиста, сделавшего передачу.