Жандарм-2

Шимохин Дмитрий

– Что мы должны вам докладывать, что у нас происходит, а вы, может, нам поможете? Да, говорил.

– Что думаешь?

– Что ничем вы нам, барин, помочь не сможете.

– Ну, ты моих возможностей-то не знаешь. Откуда такая уверенность?

– Сможете нам зарплату поднять? – желчно усмехнулся Акинфей. – Может, поговорите с приказчиком или с самим хозяином фабрики, чтобы он нам день рабочий сократил? Или найдете другую работу, где не гроши платят?

Я задумался, перебирая озвученные варианты на возможность их исполнения. Первый понятно – мимо. Второй – тут моих полномочий не хватит, но в принципе уточнить, сколько

они работают и есть ли чем надавить на того же Патрушева – хозяина их фабрики – можно. В картотеку сходить, узнать, чем «дышит». Но это дело не быстрое, а вот третий вариант – со сменой работы – уже более реален. Только нужно узнать, что мужики умеют, и заняться вдумчивым поиском подходящей для них работы.

Мою задумчивость Акинфей понял неправильно и лишь усмехнулся, постаравшись скрыть промелькнувшее в глубине глаз презрение ко мне и моим попыткам найти к ним подход.

– Вот видите, – начал он. – Не в силах вы наши беды решить. Так и о чем тогда разговор? Только пугать могете. Другого у вас для нас нет.

– Василию я помог, – одернул я разошедшегося Акинфея. – Пусть не работой, но по здоровью. Кто сказал, что ты на той же фабрике рану никогда не получишь? Или не заболеешь ничем? Куда пойдешь? В больницу гражданскую? Или у вас при фабрике она есть? И как? Ты уверен, что там тебе смогут помочь? А если твоим родным такая помощь потребуется? Да и в другом я могу подсобить. Зайти с вопросом туда, куда вас не пустят, например. А может, в кутузке окажешься, так я вытащить могу. Не понадобится? Все мы под богом ходим.

Акинфей опустил глаза в землю и, кусая от раздражения и злости губы, задумался. Я ему не мешал. Василий шел рядом притихший и в наш разговор не лез.

– Я подумаю, – через несколько минут выдавил из себя Акинфей.

– Подумай, – кивнул я. – И вот еще о чем подумай. Тот же ваш дядька Увар с эсерами сотрудничал. Укрывал их бойцов, которые генерал-губернатора пытались взорвать. А он-то как раз не просто может надавить на хозяина вашей фабрики и сократить вам часы работы, или чтобы он зарплату вам поднял, но и прилагает для этого все усилия. И вам о том известно. Так что ты, рассказывая мне о работниках, что в незаконных партиях и кружках состоят, и себе помогаешь. Они ведь кроме как взрывать и убивать, другого не умеют. Те, кто что-то могут, в официально разрешенных профсоюзах состоят. И с властью сотрудничают. А та им навстречу идет.

– Ага, по шажку в наперсток, – фыркнул Акинфей.

– Зато после их действий, никто на рабочих гонений не устраивает. За шкирку не хватает и в тюрьму не бросает. Да и процесс этот только недавно начался. Профсоюзы-то когда разрешили?

– Да почитай уже пятнадцать лет прошло, – заметил Акинфей, давая мне кусочек новой информации.

– Вот и сравни. Что было до них и что стало после. Там, где они уже пятнадцать лет работают.

– А ведь верно Григорий Мстиславович молвит, – вмешался Василий. – Вон, на Никольской фабрике мне сестра рассказывала, уж какая благость! И больницы есть, и оклад не чета нашему. Да и ей, когда она понесла, стипендию платили!

– Ха! – тут же вскинулся Акинфей. – Ну ты сравнил. То же фабрика Морозовых! Дед нынешнего Саввы – сам из крепостных был! Чай не забыл об этом и внука хорошо воспитал. У Морозовых и до профсоюзов работать было не в пример лучше, чем у любого дворянина!

– Так-то оно так, – согласился Василий. – Да только с профсоюзом это у них шибче пошло.

Тут возразить Акинфею было нечего, хотя по лицу было видно – очень хочется.

– Так ты согласен? – когда спор двух мужиков утих, спросил я Акинфея.

– Да, – нехотя выдавил он.

– Тогда по рукам, – протянул я ему ладонь.

И тот ее пожал. Все, первый успех есть! А дальше уже будем понемногу его развивать.

Попрощавшись с мужиками, наказал им прийти завтра вечером ко мне, заодно подумать – есть ли какие проблемы, какие я смогу помочь решить, ну и для меня рассказ подготовить о тех, кто с запрещенными партиями может быть связан.

Утром в главное управление пришел пораньше. К Алексееву на экзамен по выполненному заданию только к десяти надо было, а пока решил заскочить к Пантелееву. Передать отчет о задержании и выяснить, насколько мне по шапке прилетит, за свой поступок. Но он удивил.

– На, распишись, – забрав отчет, протянул он мне бумагу.

– Это что? – взяв документ, не удержался я от вопроса.

– Приказ о досрочном восстановлении тебе звания с учетом перевода на наш стандарт и награждение премией в сто рублей, – хмуро буркнул куратор.

И тут до него дошло, что вообще-то я должен быть еще в больнице.

– Ты как так быстро вылечился? – пока я удивленно шеей крутил и вчитывался в текст, спросил он.

– Настой регенерации, – решил я обойтись двумя словами. Не получилось.

– Он же стоит сто пятьдесят рублей! Откуда у тебя такие деньги? Ты недавно у меня занимал пять, а тут такие деньжищи, – он подозрительно посмотрел на меня. – Или ты нашел деньги у задержанных бомбистов и себе их присвоил?

– Да когда бы я успел? – я мягко говоря ОЧЕНЬ удивился последнему предположению Пантелеева. – Нет, помогли.

– Кто?

– Добрые люди.

– Так, курсант, вы похоже не понимаете, – начал закипать Пантелеев. – За такую «помощь» обычно требуют плату. Причем такую, что вы сами не заметите, как уже предадите и коллег и службу и самого Государя императора! И я сейчас не шучу и не нагнетаю!

– Успокойтесь. Это помощь от Лидии Воронцовой. И к нашей службе не имеет никакого отношения.

Упоминание Воронцовой слегка умерило пыл Пантелеева, но он все равно попытался стребовать с меня еще один отчет о нашей повторной встрече. Ну уж дудки! В мою личную жизнь я его пускать не намерен! И так уже один раз сглупил, давая отчет о нашем посещении Хитровки. Но там и правда не все просто было. И у меня время служебное, и само место – тот еще гадюшник. Но сейчас – обломится!

Пантелеев аж побелел от гнева, но смог взять себя в руки и больше не упирался. Я же вернулся к прочтению выданных бумаг.

Все верно. Теперь я корнет с правом ношения табельного револьвера. Отдельно шла ведомость о награждении, которую нужно было идти обналичивать в банк. Все-таки есть бог на свете!

– Тебе повезло, что ты вовремя подошел, – заявил тем временем Юрий Николаевич. – А то бы объяснительную писал. Я как раз хотел лично со всем курсом провести беседу до того, как вы уйдете к Павлу Георгиевичу.

– О чем?

– Я ваш куратор, не забыл? Вы мне должны отчет о проделанной работе давать ДО того, как пойдете к вашим преподавателям. И вообще меня в курсе держать, если что серьезное происходит.