Жанна д’Арк из рода Валуа. Книга 1
Шрифт:
И нужно ли рассказывать о том, что Жанна уверовала?..
Матушка в очередной раз мудро подстраховалась, посоветовав ему ни с кем не говорить до неё. Или опасалась, что кто-то сумеет хитро разговорить Рене прежде времени, или хотела именно беспристрастного изложения фактов. И молодой человек мог бы с лёгкостью предоставить её светлости самой во всем разбираться и решать, насколько приемлем план герцога Карла, не тяготись он обострившимся возле оврага чувством ответственности за Жанну, да ещё и внезапно возникшим интересом к девочке из Домреми.
Кстати,
– Ни в коем случае! Я не хочу ссориться с герцогиней из-за того, что её духовник сунул нос в тайные бумаги приората и помешался. Возникнет нужда – она сама за ним пришлёт, а ты пока поезжай, не трать время попусту…
Так что пришлось юноше размышлять почти «вслепую». Но, как бы он ни прикидывал, всё равно выходило, что разумнее всего не хитрить с матерью, в руки которой сходились все сведения об обеих девочках, а постараться выяснить у неё всё интересующее и, в случае надобности, что-то ей объяснить и убедить…
Рене прислушался к собственным мыслям, потом запрокинув голову и расхохотался.
Выяснить всё интересующее… Абсурд! Его матушка откровенной не бывает даже, кажется, сама с собой. А уж убедить герцогиню Анжуйскую в чём-либо можно только в том случае, если она и сама решила так же. Впрочем, справедливости ради – решения мадам Иоланды всегда отличались продуманностью и взвешенностью. Но, где гарантия, что обдумав и взвесив, она не признает план герцога Карла вполне приемлемым, не выдаст прежде времени Жанну и не отдаст на заклание маленькую крестьянку из Домреми, так и не прояснив, кем же она на самом деле была?
Рене задумчиво потёр подбородок.
Как, однако, странно получается, что в той же семье, которая растила Жанну, у той же самой кормилицы, растёт и эта, другая девочка… Совпадением это быть не может – слишком явная связь. Но, пожалуй, страннее всего в этом деле то, что он раньше надо всем не задумался, хотя, как сын, хорошо знающий свою мать, должен был бы обязательно это сделать…
– Жан, где моя вода, чёрт побери?! – закричал Рене, услышав в коридоре голос оруженосца.
Дьёмуар тут же просунул голову в дверь.
– Все котлы заняты, господин. Я договорился на кухне, но тоже придётся подождать…
– Неси холодную!
Рене нетерпеливо вскочил на ноги.
Может, дядюшка де Бар поможет?
За своё герцогство он потребовал все сведения о готовящемся чуде, значит догадывался и раньше?.. Домреми находится на его территории, и вряд ли мадам Иоланда смогла поселить там кормилицу с новорожденной Жанной, не поставив в известность дядю. А потом, кто знает, что и с чем он ещё сложил, чтобы догадаться окончательно? Зато теперь знает наверняка, и про тайну происхождения Жанны, и про её миссию, и про то, что делает в Домреми отец Мигель…
Дьёмуар боком протиснулся в дверь, затаскивая вместе с замковыми слугами лохань с водой.
– Извольте
Рене уверенно потянул за шнур на камзоле.
Решено, он попробует переговорить с герцогом де Баром! И там, кто знает, возможно именно с ним, с Рене, этот великий хитрец будет откровеннее…
Кое-как ополоснувшись холодной водой, молодой человек, из трёх приготовленных ему костюмов, выбрал самый строгий, наиболее подходящий случаю, и стал одеваться.
– Я тут кое с кем переговорил, сударь, – сообщил ему Дьёмуар, затягивая шнуровку на камзоле. – Со слугой господина де Жиак. Он говорит, что половина собравшихся здесь господ будут завтра требовать убийства герцога Бургундского.
Рене косо усмехнулся.
– Так уж и половина?
– Во всяком случае, сам господин де Жиак хочет срезать свои раскидистые рога толькомечом и никак иначе.
– А остальные? Те, кто не хочет смерти герцогу Бургундскому, они что?
– Трудно сказать наверняка. Но, вроде, склоняются к тому, чтобы договориться с этим чудовищем Монмутом. Хотя, по мне, сударь, уж лучше бы им было поладить с Бургундцем.
– Почему?
– Вот сейчас, когда вы меня позвали, я как раз говорил с кузеном моего отца, который служит у их светлостей герцогов Бурбонских. Недавно он вернулся из Лондона, куда отвозили часть выкупа за мессира Луи, и собственными ушами слышал, как тот рассказывал брату про резню, которую Монмут учинил над пленными рыцарями! Неслыханное злодейство, скажу я вам, сударь. Вот и полагаю – уж лучше герцог Жан…
– Твой Бургундец тоже недалеко ушёл от чудовища, судя по тому, что он устроил в Париже, – пробормотал Рене, продевая руки в прорези на длинных рукавах своего камзола и поворачиваясь спиной к Дьёмуару, чтобы тот по-модному сцепил их сзади. – Интересно, кто-нибудь завтра рискнёт заикнуться о союзе с ним?
– Не слыхал, сударь.
– Ещё бы… Здесь на такое мало кто отважится.
Он прицепил к поясу кинжал, надел шляпу и, велев оруженосцу ужинать без него, отправился к часовне.
Епископа Рене увидел сразу. В светском платье, больше похожий на уставшего от походов рыцаря, чем на священника, тот прогуливался по короткой садовой аллее, с наслаждением вдыхая медовый аромат пышно цветущей липы. На шаги молодого человека епископ лишь слегка повернул голову, но, рассмотрев, кто перед ним, раскинул руки для объятия.
– Мальчик мой, как ты возмужал! Ей Богу, нашему герцогству будет чем гордиться в скором времени, не говоря уж о той поре, когда ты станешь зрелым мужчиной!
– Дожить бы до неё, ваша светлость, – сказал Рене, становясь коленом прямо в золотистую липовую пыльцу, щедро засыпавшую аллею, и целуя епископский перстень.
– Ну, ну, полно! – поднял его де Бар. – Передо мной не опускайся так низко ни в словах, ни в мыслях. Ты ещё слишком молод, чтобы высматривать границы своей жизни. Лучше расскажи об успехах, о планах… Вы уже наметили день свадьбы?