Жара (Отель «Ambassador»)
Шрифт:
– Я в то время был в Чечне, – перебил Димитра Веклемишев, – и помню эту историю. Подвергшаяся нападению застава находилась в зоне ответственности моей группы. Мы тогда преследовали боевиков и уничтожили их на границе с Ингушетией. Рассказывали, что бой на заставе был отчаянный, на каждого погибшего пограничника пришлось по три убитых бандита.
– Григол был ранен, награжден орденом Суворова. После выздоровления заключил контракт и пошел на курсы младших лейтенантов. Окончил учебу, вернулся в Чечню и написал рапорт с просьбой зачислить его в пограничный спецназ. Толковый специалист, даже по нашим меркам. Два звания досрочно, еще один орден за боевые операции, представление к званию Героя России и личный счет,
– Какой счет? – удивился Вадим. – В банке, что ли?
– На прикладе, – уточнил Стоянов. – Гриша дал клятву за погибших товарищей лично уничтожить двести боевиков. И после этого окончить службу и поступить в художественное училище. Отчаянный парень!
– А у тебя откуда о Григоле такие подробности?
– Земля слухом полнится, ну и… – Стоянов попытался изобразить стеснение, – после совместной операции…
– Состоялось совместное празднование успешного окончания оной, – догадался Веклемишев. – Шампань, устрицы и тихие светские беседы.
– Как вы догадались, Вадим Александрович? – восхитился Димитр. – Все происходило в точности, как вы и сказали: спирт, тушенка и песняк про то, как в наш танк ударила болванка и вот-вот рванет боекомплект. Разомлели малость, Гриша и поведал нам про свою удалую юность.
– Все понятно, значит, парень стоящий, – подвел итог Веклемишев. – С тобой сейчас кто из «отдельских»? Митяя я видел…
– Дрозд и Данила-мастер, – доложил Стоянов.
Митяй, он и в реальности был прапорщиком Митяем, а Дрозд и Данила-мастер были, соответственно, старшими лейтенантами Исаевым и Алемасовым.
– По-нят-но, – раздумывая, медленно, по слогам произнес Вадим. – Значит, так, Даниле и Митяю быть в готовности к пешему маршу. Про экипировку и вооружение не напоминаю…
– Обижаете! – возмутился Димитр.
– Радиостанцию иметь с собой обязательно, – закончил Веклемишев.
– Хотите добраться до заставы той тропкой, – кивнул на разложенную на коленях Вадима карту Стоянов.
– Совершенно не желаю, но сердце вещует, что придется, – поморщился Веклемишев. – А возможно, и не пойдем мы туда. Хотя… посмотрим, прикинем. И еще пара наблюдений из жизни пернатых. Смотри, Дима, на карту и слушай внимательно…
Глава 5. Проверка на дороге
Подполковник со старлеем Гришей вернулись от БТРа, и колонна двинулась дальше. Пограничники доложили, что Дагаев жив, но очень слаб, едва дышит, однако гранаты из рук не выпускает.
Муса так и не дал себя перевязать. От пищи отказался, но воды все же выпил несколько глотков. Это он позволил себе сделать, когда ему сообщили, что Викинг уже в Чечне и передает ему привет, а еще просит напомнить два числа: восемнадцать и пять.
Это был нехитрый цифровой код, ключ к которому имелся лишь у Дагаева и Веклемишева. Выбиралось число, как правило двузначное, в данном случае им являлся позывной Викинга – Двадцать три. А дальше все было очень просто. Для того чтобы идентифицировать партнера или определить, что сообщение идет именно от него, достаточно было партнеру назвать два числа, которые в сумме или в разности составляли искомую ключевую цифру. Один называл пароль – произвольно выбранное число, другой – нехитрым арифметическим действием определял второе и давал отзыв. Естественно, в данном случае Вадим мог лишь напомнить об этом коде, чтобы Дагаев понял, что его не обманывают. Вместо восемнадцати и пяти Веклемишев мог передать Мусе любые другие числа, например, тринадцать и десять или тридцать и семь…
Коды и шифры, чем они проще, тем, часто бывает, сложнее их разгадывать. И именно потому, что они элементарные, в это никто не верит. В истории есть немало примеров, когда применялись подобные методы. Во время Великой Отечественной войны в разгар Курской битвы для оперативной координации действий двух соседних армий был применен оригинальный метод открытой передачи данных. Командармы держали связь через двух земляков-мордвинов, владеющих сохранившейся только в их районе разновидностью языка народности эрзя. Дешифровальщики с немецкой стороны едва с ума не сошли, пытаясь открыть тайну шифрованных переговоров, но так как родом они были не из-под Ардатова или Рузаевки, а, возможно, из Нижней Саксонии или земли Рейнланд-Пфальц, справиться с этой архисложной задачей так и не сумели.
«УАЗ» с сопровождающим его бронетранспортером шел на хорошей скорости. Веклемишев дал команду сократить разрыв между их тандемом и арьергардом в лице Тамбовцева и его ребят, проводящих разведку маршрута. Они оторвались более чем на двадцать километров и уже подходили к первому мятежному аулу-юрту. Сейчас Тамбовцев на «Урале» полз с черепашьей скоростью, ожидая колонну. И без того пасмурный день таял с каждым пройденным километром. Сумерки, наполненные туманом и холодной моросью, скатывались навстречу спешащим машинам с уже совсем близких гор.
Если в начале марша Вадим восстанавливал в памяти и дорогу, и окружающую местность по пути следования, которые подзабыл за четыре года отсутствия в Чечне, то сейчас фары, разрывая густой полумрак, выхватывали из темноты лишь грязные обочины и редкие огоньки вдалеке.
– Я Сфинкс. Всем внимание! Готовность к бою, – громко и неожиданно прозвучал из-за спины голос старлея Гриши-Григола, передавшего на БТР команду по уоки-токи, висевшему у него на плече.
Веклемишев понял, что они приближаются к блокпосту, который чем-то не понравился Тамбовцеву. Он особо не вдавался в подробности, лишь только передал по рации, что машину останавливали, проверяли, отпустили с миром, однако действия постовых ему не пришлись по душе, как и их физиономии. В связи с тем, что помимо фейс-контроля большей свободы действий Ваня Тамбовцев себе позволить не мог, так как явной угрозы в действиях людей на посту не проявлялось и следовало спешить по маршруту, то он ограничился лишь предупреждением.
Тусклые фонари на столбах вдоль дороги подтвердили, что они подъезжают к посту. Фары «УАЗа» вырвали из темноты бетонные блоки на дороге, которые можно было объехать лишь «змейкой», и группу бойцов в сером камуфляже у шлагбаума за блоками. Один из них поднял руку и показал жестом, чтобы машины подъезжали по одной.
– Командуйте, подполковник, – тихо сказал Веклемишев и оглянулся.
Он едва не уткнулся лбом в дульный компенсатор «АКСУ», который Григол направил в лобовое стекло. Вадим кашлянул, и дуло автомата переместилось на несколько сантиметров в сторону, поближе к голове Димитра. «Бизон» Стоянова лежал у него на коленях, однако Веклемишев уловил движение пальца Димитра, медленно отводящего скобу предохранителя. Можно было с удовлетворением отметить, что его спутники не нуждаются в дополнительных указаниях. А оглядывался Вадим на БТР, чтобы поймать перемещение ствола пушки, который почти незаметно шатнулся, поплыл и остановился как раз на кучке бойцов у шлагбаума. А вон из-за башни и ствол автомата выглядывает. Ну что же, народ знает свой маневр.
«УАЗ» медленно проехал между блоками и остановился, едва не уткнувшись радиатором в разрисованную красно-белую трубу шлагбаума. Веклемишев скользнул взглядом по лицам людей, их встречающих. Направленные в сторону «уазика» «калашниковы» двух постовых настроения не поднимали, но и особого опасения не вызывали. Пока… Все ведут себя спокойно, не дергаются, излишне не напряжены. Лица троих явно славянского типа.
Еще один, правда чернявый, уж очень местного типажа, и камуфляж его отличается от остальных. А вот еще такой же появился… Но и эти парни не проявляют особых признаков нервозности, хотя любознательность на их физиономиях явно прослеживается.