Жаркие летние ночи

Бонати Джеки

Чтобы заглушить его, Костя попытался было читать, все равно батарейки в плеере уже сели. Но спутницей раскинувшейся ближе к концу маршрута пасторали за окном была дорога не самого лучшего качества, и даже никогда не жаловавшийся на вестибулярный аппарат Костя, порадовался, что не успел ничего перехватить, иначе продемонстрировал бы свой перекус всему автобусу.

Булгаков отправился обратно в рюкзак, а Костя вытянул шею, чтобы втянуть хоть немного свежего воздуха из форточки.

Очередной указатель пообещал, что Каменка будет через 10 километров. А скоро и правда показалась колокольня, ещё более разрушенная,

чем помнилось Косте. Когда, а главное – зачем с неё спёрли колокол, даже старожилы не помнили.

Сойдя с автобуса, Костя первым делом шагнул к колонке и, повесив на рычаг рюкзак, чтобы не качать одной рукой, умылся да напился, избавляясь от запаха солярки. Не смотря на жару и то, что его немного укачало в автобусе, есть хотелось зверски. Костя потуже затянул на поясе рукава джинсовки, повесил рюкзак за спину и, подхватив сумку, вышел на проселочную дорогу.

– Эй, пижон, ты откудова такой прибарахленный? – окликнул его достаточно молодой голос.

Пожалуй, этого стоило ожидать. Костя повернулся, прищурился от бившего в глаза солнца, с одной стороны пожалев, что очки от солнца остались в рюкзаке, а с другой порадовавшись этому факту. Нельзя было исключать вариант с дракой, и очки было бы особенно жалко.

– Ну, допустим, из Москвы, – ответил он, глядя на парня плюс-минус его возраста, только в вытянутых батиных трениках, белой майке и дурацкой кепочке. По сравнению с ним Костя был не то что прибарахленный, он был почти рок-звездой. – А тебе мой прикид жмет, или что? – добавил он, давая понять, что наезды на пустом месте терпеть не собирается.

– Я ещё не примерял, – деревенский осклабился, демонстрируя отсутствие одного зуба слева, зато справа это компенсировали аж два золотых. – К кому прибыл, Москва? – говор у него был чудной, не вполне поволжский, он как будто специально старался тянуть буквы "а", но память о-кающих предков, видимо, была сильнее.

"И не примеришь", – про себя подумал Костя, но отвечать на эту ремарку не стал. Мало ли, вдруг где в придорожных кустах у него компания друзей с собой.

– К Пантелеймоновым, к деду с бабкой, – ответил он, выжидая, что будет дальше. Солнце жарило макушку, зверски хотелось есть и курить, а ситуация напоминала разборки в каком-то старом вестерне, когда стрелки вот-вот схватятся за револьверы.

– Костя?! – его окликнул еще один голос.

Деревенский повернул голову и, увидев мужчину, немного причудливо одетого – в подрясник и белую кепочку, заметно растерял свой пыл.

– Здрасте, отец Александр. А я вот гостя встретил, думал, проводить, если надо.

Костя с интересом уставился на батюшку, мельком подумав, как должно быть ему было жарко во всем черном на солнцепеке.

– Ну так я его провожу, мне все равно в ту сторону, – сообщил батюшка. – А ты иди куда шел, Витя, Бог в помощь, – добавил он, и деревенскому пацану не оставалось ничего другого, кроме как сплюнуть и развернуться.

– А откуда вы меня знаете? Я вас совсем не помню, – спросил Костя, пока они с батюшкой шли по проселочной дороге. Тому на вид было лет пятьдесят, а может и побольше, поповская борода была перехвачена розовой резинкой, чтобы не мешалась, а общее впечатление было скорее, как от Коровьева, разве что, треснутого пенсне не хватало.

– Как же я могу не знать внучка Мити да Любы? – батюшка усмехнулся в бороду, щедро

присыпанную солью седых волос. – Ты ж тут все детство собакам хвосты крутил. Давай-ка с баулом твоим помогу, – он протянул руку за Костиной сумкой.

Возразить толком Костя не успел, сумка перекочевала к батюшке, и тот шустро двинулся вперед, быстрее него самого. Как Костя ни силился, вспомнить он его не смог, впрочем, как и того Витю, с которым едва не схлестнулся. А ведь наверняка в детстве проводили время вместе.

Деревня тоже поменялась, деревья стали выше, кусты гуще. Несмотря на глубинку и развал в стране, эта деревня еще держалась, не вымирала, как остальные. Было слышно косилки на поле, а может, какие другие машины, Костя в них особо не разбирался. В самой деревне было тихо, сонное марево разогнало всех искать тенек и холодок, даром, что время близилось к пяти вечера, а ребятня наверняка была на речке.

Знакомый дом было едва видно за кустами жасмина, который на жаре пах одуряюще. На завалинке дремал дед Митя, сложив руки на животе и забыв прикурить папиросу. Даже дворовый пес вскинулся не сразу, а только когда Костя и отец Александр зашли в калитку.

– Спишь, Митрич, а я тебе тут вон кого привел! – сказал батюшка, когда дед проснулся от собачьего лая.

Дед Митя едва заметно дернулся, размыкая веки, и поначалу уставился на знакомую фигуру батюшки, а потом уже перевел взгляд на внука, которого и сам уже давненько не видел – последний раз больше года назад, когда сын Михаил приглашал их с бабкой в Москву, квартирой новой похвастаться.

– Костя! – он бодро поднялся, хотя Константину в его девятнадцать, шестидесятипятилетний дед казался стариком. Отчасти, наверное, из-за буйной, но совершенно белой шевелюры. – Проходи-проходи! Бабка с утра хлопочет, от пирогов гоняет. Ну ты прямо как с картинки! – он суетился, искренне радуясь приезду Кости, но было и легкое ощущение, будто он смущается, не зная, как вести себя с взрослым столичным внуком.

– Здорово, дедуль, – Костя смущаться не стал, обнял деда, похлопал его по плечу. Тот еще был все равно вполне крепким, Костя чем-то походил на него, и сложением, и тем же пшеничным цветом волос по молодости. Отец был больше похож на бабу Любу, а вот Костя пошел в деда.

– Вечерком еще зайду, – батюшка мешать их встрече не стал и смылся, так что в дом Костя и дед пошли уже одни. Внутри было прохладно, пахло пирогами и самим деревянным домом, запахом, который Костя помнил с детства. Пока они толклись в сенях, из кухни сначала выплыл здоровенный черно-белый кот, а следом вышла и бабуля, тут же принимаясь обнимать и разглядывать внука.

– Ну красавец, красавец. А чего не постригся-то? Сейчас так модно что ли? – спросила она, потрепав его по волосам.

– Модно, бабуль, – Костя ее тоже сердечно обнял, позволив себе с головой окунуться в это ощущение деревенской беззаботности, когда из проблем – только неминуемый, но все равно еще далекий сентябрь с его школой. А пока можно спать, есть, купаться и запоем читать фантастику. К спискам школьной литературы Костя всегда относился скептически.

Он привычным жестом откинул с глаз длинную челку и, войдя в кухню, осмотрелся. Изменение там было только одно – рядом с печкой появилась газовая плита, которую отец Кости, узнав, что в деревню протянули газ, подарил родителям.