Жаркий Август. Книга Первая
Шрифт:
Нет, бл**ь, помер от восторга, услышав твою дрожащую поступь! Уже еле сдерживаясь, буркнул:
– Да.
И опять тишина, и взгляд, прожигающий спину. Она издевается? Или пытается слова вспомнить? А может, стоит, любуется тем, как на колени опустила…
– Поднимайся, – раздался резкий, каркающий приказ.
Твою мать, это ж надо такой голос противный иметь! Как серпом по яйцам, даже передернуло.
В памяти всплыло, что браслет должен валяться на стойке, прямо рядом с ней, и это заставило стиснуть зубы и подчиниться. Начал было вставать, да х*р бы там!
Мышцы, одеревеневшие за ночь, отказались повиноваться.
Чудовище тем временем даже не дрогнуло, не сделав и шага в его сторону. Неторопливо пошаркало к ящичкам и начало там что-то искать. Пытаясь отдышаться, Тимур, не переставая, следил за каждым ее движение. Вот она что-то нашла на полках, прошелестела упаковкой, потом схватилась за стакан и налила воды, пытаясь справиться с дрожащими руками. У нее еще и тремор что ли?
– Устройся как тебе удобно, вот таблетки. Прими две, должно быстро полегчать, – этими словами она поставила на край стола стакан полный ВОДЫ и рядом бросила таблетки, а сама укатилась прочь.
Она что, издевается? Тут от жажды подыхаешь, а она стакан этот проклятый ставит на виду. Садистка блин, конченная! Чего она вообще хочет добиться? Сломать в первый же день? Хр*н ей, и не таких переживали. А вот вывести из себя, выбить почву из под ног, лишить равновесия, это да! Этого она смогла добиться! Дрянь! Зонд опять отреагировал болезненным уколом. Черт, пришлось переключиться, представляя себе безмятежное голубое небо.
Воспользовавшись разрешением устроиться поудобнее, Тимур сел, привалившись спиной к стойке, и теперь медленно, но сильно растирал мышцы ног, которые буквально выворачивало от боли. А взгляд упрямо возвращался к воде.
Проклятье. Во рту пересохло еще сильнее, и парень провел языком по потрескавшимся губам. Он реально оценивал свое положение, как бы сильна не была жажда, сил на преодоление этого крошечного отрезка у него точно не было. Надо ждать, пока отступит боль и судороги, ждать пока дрожь не утихнет. Иначе только растянешься на полу, насмешив жестокую хозяйку.
Из-за закрытой двери раздались какие-то голоса. Слов было не разобрать, но Тим явно уловил мужской голос, злой, раздраженный, громкий. Похоже, кто-то безбожно орал на Чучундру. Интересно кто? Наличие экземпляра мужского пола могло существенно усложнить его и без того невеселую судьбу.
Потом опять шаги в его сторону, сдавленный писк, шаги прочь, хлопок двери. Минута затишья и все по новой.
Бл*, она чем вообще занимается? Что это за бездарное брожение туда-сюда?
Стиснув зубы, зло приложился затылком к твердой поверхности. Как же все бесит!
Жизнь эта п*скудная, зонд, продирающийся по венам, ну а больше всего это Чудище, тихой тенью все-таки подошедшее сзади.
Тимур весь подобрался, не зная чего от нее ожидать на этот раз.
Она молча направилась к столу, взяла стакан, таблетки и осторожно подошла к нему:
– На выпей, – он подозрительно покосился на протянутый дрожащей рукой стакан и таблетки.
Молча забрал пилюли, засунул в рот и вцепился в стакан. Кое-как попытался сдержаться и не осушить его в два глотка. Не хватало еще подавиться у нее на глазах. Маленькими глоточками, чуть ли не задыхаясь от жажды пил, искоса поглядывая в ее сторону.
– Что ты делаешь? – спросила она с долей раздражения, – пей нормально! Я же вижу, что хочешь! Я тебе еще налью.
И он, забыв обо всем, большими жадными глотками начал пить, пытаясь погасить пожар внутри себя, чувствуя, как с каждой каплей к нему возвращается крупица жизни. Выпил все, Чучундра молча забрала стакан и налила еще.
Это с чего такой приступ невиданной доброты, аттракцион щедрости? Давно ли хозяева стали проявлять такую заботу? Или испугалась того, что копыта откинет посреди ее гостиной и придется хладный труп тащить на своих костлявых плечах?
Она стояла, прислонившись спиной к стене, и искоса поглядывала на него. Поза напряженная, руки на груди сложены, будто закрыться пытается. Ей неудобно, что ли?
Тим бросил на нее быстрый пронзительный взгляд из-под лохматой челки. Так и есть! Природное чутье и проницательность как обычно позволяли быстро определить кто перед ним. Вот теперь, после того как начальный шок от самого факта, что его подарили такому образцу женственности и красоты, он сумел ее рассмотреть. Нет, для того чтобы оценить насколько она стремная, хватило и самого первого взгляда вчера вечером. Сейчас речь не об этом. Он смотрел, анализировал то, как она держалась, ее скованные жесты, невыразительную мимику, то, как она старалась не смотреть на него напрямую. Очевидно, что радости от такого подарка она не испытывала, скорее всего, уже мечтала кому-нибудь передарить, перепродать, в общем, избавиться любыми доступными способами. Чуть склонив голову на бок, Тимур еще раз прошелся взглядом по непривлекательной, сушеной фигуре. Явно со здоровьем у Чучундры были нелады. Может, помирает? И от этого не хочет, чтобы под боком непонятно кто был? А может, он сам настолько хр*ново выглядит, что на него смотреть тошно? В любом случае, похоже, его изначальные страхи оказались беспочвенными. Она явно не грезит о нем, как о теплой грелке. И это не могло не радовать.
Она тем временем стояла как каменное изваяние, обхватив себя руками и гладя тоскливым взглядом в сторону окна, покусывая бледные губы. Похоже, радости от его появления она не просто не испытывала, а скорее наоборот, впала от этого в глубокую печаль.
Тим осушил уже второй стакан, когда Чучундра заговорила:
– Встать можешь?
Он прислушался к своему телу: пилюли подействовали, и боль отступила, оставив после себя мелкую неприятную дрожь.
– Наверное, – хриплым голосом ответил парень, пересохшее горло никак не хотело приходить в норму.
– Тогда поднимайся, – искоса поглядывая на него, произнесла хозяйка.
Стиснув зубы, и придерживаясь одной рукой за стойку, Тимур встал на ноги. Ладно, хоть судороги не начались, а то повалился бы обратно. Вот смеху было бы.
– Иди за мной, – проскрипела она и направилась куда-то в сторону коридора. Тим послушно последовал за ней, цепким взглядом скользя по обстановке и подмечая все мелочи. Куда она его ведет? Оставалось только надеяться, что не в царскую опочивальню…
Шел за ней, чувствуя, что снова закипает, глядя на эту сушеную мартышку, мелкими шажками ковыляющую вперед. Хоть бы сказала куда ведет и зачем! А то идешь за ней, как осел на привязи.