Жаркое из шефа
Шрифт:
Мы обрадовались!
Я бросилась в объятия Кости, он был ближе ко мне. Тот сурово обвил меня руками, приподнял, не особо торопясь отпускать и жамкать Васю.
Но тут в нашу радость вмешался Заславский.
– Кухня учит не только вкусу, точности и расчету. Она еще учит дружбе, взаимовыручке и честности. Дружбе с коллективом, в котором вы работаете каждый день бок о бок. Взаимовыручке коллег, когда приходит понимание, что только работая сплоченно, одной командой, вы достигнете результата. Честности перед клиентами, которые
Я прониклась его словами и посмотрела на Василия и Филиппа. Вася опустил взгляд в пол, а Филя продолжал нагло смотреть шефу в глаза. Мне бы такое не понравилось. Вот и Заславскому тоже не понравилось, поэтому он еще раз подчеркнул:
– Кухня учит доверию. Когда каждый из вас готовит на кухне и не ждет подлости от товарища, зато всегда уверен в поддержке. Сегодня за отведенные двадцать пять минут голубая команда приготовила больше всех блюд. Молодцы.
Мы вроде расслабились. Сейчас нам назовут наш приз, и я почти взмолилась, что нам разрешат занять женские спальни. С кем бы я выбрала спать? Наверное, с Костей, он кажется дружелюбным и честным. По крайней мере, не воровал мои яйца.
– Вот только я не верю, что можно готовить глазунью и забыть, какие ингредиенты туда добавлял и на каком масле жарил.
Филипп перестал улыбаться, а меня пробила нервная дрожь.
– Так кто готовил эту яичницу, Филипп?
– Я, шеф!
– В моей кухне есть два правила: не опаздывать и никогда мне не врать! – рявкнул Заславский, а я снова вздрогнула. – Дан! Кто готовил глазунью?
После предупреждения врать было страшнее, чем подставить команду.
– Я, шеф…
– Минус балл голубой команде, – тут же отреагировал шеф. – Но вы по-прежнему лидируете. Или кому-то из вас есть в чем признаться?
Заславский в упор смотрел на Василия. Тот молчал. Костя рядом тихо выругался.
– Пофиг. Снимут балл – будет ничья.
– Я взял уже сваренное яйцо. Оно просто долго стояло в кастрюле. Про него явно забыли, шеф, – говорил Василий. – И я в первую очередь заботился о команде, нашей общей победе, шеф. Взаимовыручка, все дела.
Я было пискнула, хотела возразить, что ничего я про него не забыла! Но Костя вовремя щипнул меня на задницу, и я заткнулась.
– Если кто-то забыл про яйцо или разбил его, тот выставляет на конкурс только свои блюда, – четко проговорил Заславский. – Мы никогда не берем и не присваиваем чужие. Так, Василий?
– Да, шеф! Простите, шеф. Этого больше не повторится. Вы должны снять с нас балл за сваренное яйцо.
– Хм…
Заславский выглядел удивленным.
– Дан, напомни мне, сколько баллов я начислил за яйцо вкрутую вашей команде?
– Три балла, шеф, – на последнем дыхании ответила я, понимая, что сейчас произойдет.
– Точно. Минус три балла. И розовая команда побеждает в соревновании и получает технические
Глава 3. Игра на выбывание
Ева
Ничего не предвещало расправы…
Хотя чего это я? Все как раз ее и предвещало! Только я не могла поверить. А как же дружба? Доверие?
Вася проходил мимо и то и дело задевал то плечом, то локтем. Я сцепляла зубы, чтобы не вскрикивать каждый раз от боли. Зашла в душ, чтобы посмотреть, есть ли на моем теле еще место для синяков.
Там меня заловил Филя.
– Ты чего, сопляк? Правил игры не знаешь?
Он так приложил меня к стене, что на минуту я ослепла и задохнулась. Открывала и закрывала рот, не в состоянии вдохнуть хоть глоток воздуха. Второй удар под ребра помог.
Я согнулась пополам от боли, но хотя бы раздышалась и заорала.
Еще один удар в живот, и из глаз брызнули слезы.
Это было жестоко! Подло. Грубо. Нечестно!
Я только помнила, что падать нельзя. Ногами могут запинать до смерти. Еле стояла, вжимаясь в стену душа, и ждала сокрушающего удара. Вот сейчас он вмажет мне в лицо, проломит череп, и конец.
И шоу конец, и жизни, и мечтам моим несбыточным…
И все из-за какой-то яичницы!
– Какого хрена! Оставь его!
В душ ворвался Костя. Из-за слез я его не видела, но узнала голос.
– Козлов надо учить! – не мог успокоиться Филя. – Или гнать из стаи.
– Не трогай его, – Костя загородил меня.
Не обнял, не спросил, все ли в порядке, но и бить меня не давал. Вот тогда меня накрыло, и я зарыдала навзрыд.
– Держи свой поганый язык за зубами, падла. Или зубов лишишься, – прорычал мне в лицо Филипп и вышел.
Я, дергаясь и охая, сползла по стенке на пол. Села на задницу и рыдала. Костя остался рядом. Тоже сел, но молчал все время, пока я плакала.
Когда прошло полтора часа, встал и подал мне руку. Помог встать.
– Пока не высовывайся. Сиди ниже травы. Понял?
Я кивнула, подходя к умывальнику и пытаясь привести себя в порядок холодной водой.
– Кстати… Ты на гормонах, что ли? – неожиданно поинтересовался Костя, уже стоя в дверях.
– Я?.. Н-нет…
– Странно. Такой чувствительный.
Я промолчала, а Костя ушел.
Впереди целый вечер работы в команде, а я была разбита в прямом и переносном смысле. К тому же не чувствовала к команде никакого доверия.
Внутри опять затряслось, но я подавила новый приступ жалости к себе. Умылась и вышла в комнату, чтобы взять чистую одежду и провести вечер нормально.
А нормальным для меня было готовить.
На кухне общежития никого не было. Все, кто хотел, поужинали, побросали грязную посуду и ушли в комнаты отдыхать.