Жаркое лето – 2010

Бондаренко Андрей Евгеньевич

– Ты очень красивая, – заверил Гарик неожиданно-серьёзным и тихим голосом. – И нос, и веснушки, и глаза. Очень-очень, честное слово…

– Да? Ты не шутишь? Кажется, нет…. Ладно, пошли уже, Илья Муромец! Слащавые комплименты отложим на потом.

Когда до остальных волонтёров, образовавших компактную геометрическую фигуру, гомонящую на все лады, оставалось пройти метров пятнадцать-двадцать, рядом раздался до боли знакомый женский голос:

– Игорёк, сыночек, здравствуй!

Гарик резко остановился и развернулся на девяносто градусов – из-за угла привокзального здания показались его родители.

– Чуть не опоздали, – запыхавшимся голосом сообщил

отец. – С этими пожарами весь общественный транспорт ходит, как хочет, совершенно не соблюдая графики и расписания…

– Нагнись, верста коломенская! – растроганно попросила мать. – Я тебя обниму…

После завершения процедуры обмена родительскими и сыновними нежностями, мать Гарика, с одобрением посматривая на Алевтину, стоявшую рядом, укоризненно покачала головой и ожидаемо спросила-пожурила:

– Почему же ты, сынок, скрывал? Почему не говорил нам, что у тебя, наконец-таки, появилась девушка? Причём, такая симпатичная и милая? Ай-яй-яй! Нехорошо!

– Да, вот…. Как-то так…, – неожиданно для самого себя замялся Гарик. – Не успел рассказать…

– Меня Алевтиной зовут, – смущённо представилась Аля. – Я очень рада познакомиться с вами.

– А, уж, мы-то как рады! – не скрывая волнения, заверил отец Гарика. – И имя у тебя, доченька, очень красивое. Главное, что редкое. Давай-ка я тебя – по-родственному – расцелую в щёки…

«Что происходит?», – мысленно запаниковал Гарик. – «Ну, ладно я – немного растерялся. Но – Аля? Наверное, она просто не хочет расстраивать моих излишне-эмоциональных родителей. Или? Впрочем, пусть будет – как будет…».

– Ребята, нам уже пора! – громко объявил голос Саши Никоненко. – Игорь, следуем к выходу! Не отставай!

– Алевтина, автобус ждать не будет! – поддержала рослая Екатерина. – Догоняйте нас! Не отвлекайтесь на разговоры!

Гарик виновато улыбнулся и, с нежностью глядя на родителей, неуверенно пробормотал:

– Пап, мам, мы пойдём. Ребята зовут…

– Иди, идите, родные! – неуклюже смахнув с ресниц крохотную слезинку, зачастила мать. – Идите…. Алечка, как управитесь с этими пожарами, так сразу же приезжайте к нам. Обязательно приезжайте! Мы вас будем очень ждать! Присматривай, пожалуйста, там за Игорьком, не пускай его в самое пекло…

У автобуса волонтёров встретил упитанный и неповоротливый дядечка в мятом пиджаке, на лацкане которого красовался депутатский значок.

– Меня зовут Василием Васильевичем, – важно сообщил дядечка. – Областной штаб поручил мне встретить ваши отряды, сопроводить к месту постоянной дислокации, произвести подробный инструктаж по технике безопасности, обеспечить инструментом для тушения пожаров, выдать запасы продовольствия и познакомить с бригадиром…. Добро пожаловать, дорогие товарищи! То есть, господа и дамы…. Я искренне рад приветствовать на многострадальной рязанской земле представителей сознательной молодёжи Питера и Москвы! Дмитрий Анатольевич и Владимир Владимирович могут гордиться вами! Людских рук нам катастрофически не хватает…, – замолчал, явно выговорившись, и, громко высморкавшись в клетчатый носовой платок, будничным голосом предложил: – Проходите в автобус, рассаживайтесь. Вещи и удочки бросьте на заднее сиденье и на пол рядом с ним. Окна советую держать открытыми, день обещает быть очень жарким. Будет немного пыльно, зато живыми останетесь…

– Людских рук не хватает? – тихонько хмыкнув, пробормотал Глеб. – Позвольте вам, господин депутат, не поверить. Весь вокзал – под самую завязку – набит всяким сбродом: бомжи, бродяги, цыгане,

карманники, панкующая молодёжь, всякие разные узбеки и молдаване, приехавшие на заработки. Загребай всех, то есть, мобилизуй. Пусть бездельники и тунеядцы поработают немного на благо русского народа…

– Нельзя так, молодой человек! – возразил Василий Васильевич, обладавший, как выяснилось, отменным слухом. – Не наш метод, как любит выражаться уважаемый Владимир Владимирович Путин. Сейчас в России наступил период либеральной демократии, поэтому любое насилие недопустимо. Всё должно происходить – сугубо на добровольных началах…

Автобус был стареньким, обшарпанным и неказистым.

– Интересно, а какой он марки? – спросила Аля, с недоверием и любопытством рассматривая непривычное транспортное средство. – В Москве таких не увидишь.

– Наверное, ПАЗик. А может, какой-нибудь ЛУАЗ, – предположил Гарик. – Одно могу сказать точно – он гораздо старше нас с тобой, – слегка стушевался и спросил, отводя глаза в сторону: – Мы же сядем вместе? В смысле, на одно сидение?

– На одно, – непонятно вздохнула девушка. – Если, конечно, ты этого хочешь всерьёз…

Мотор раритетного авто-монстра пыхтел, рычал, чихал и надсадно кашлял. Причём, делал он всё это очень громко и почти без перерывов, так что, разговаривать было практически невозможно. Впрочем, Гарику и Алевтине было и так хорошо. Они сидели, держась за руки и временами понимающе переглядываясь, на продавленном сиденье и с интересом наблюдали за пейзажами, мелькавшими за автобусными окошками. Бескрайние поля и заливные луга сменялись пыльным кустарником и ольхово-ракитовыми перелесками, переходящими в смешанные леса, заросшие густой и высокой травой. Иногда среди деревьев мелькали водные поверхности речек, ручьёв и крошечных озёр. На востоке, угрожающе покачиваясь и мелко-мелко дрожа, стояло плотное дымное марево. Волонтёры, тревожно вздыхая и морщась, старались не смотреть в ту сторону…

В автобусе было пыльно и, не смотря на опущенные стёкла окошек, нестерпимо жарко. По лицам и спинам пассажиров струился обильный пот, в носах нестерпимо чесалось, время от времени кто-нибудь принимался отчаянно чихать.

«Следуем строго на юго-запад, значит, совсем скоро доедем до городка Михайлов», – подумал Гарик. – «Ничего себе такой городишко, только больно, уж, запущенный и неухоженный. А температура воздуха, судя по всему, вплотную приблизилась к сорокоградусной отметке. То есть, это она снаружи к ней приблизилась, а внутри автобуса – давно уже перевалила, создав некое подобие финской сауны…».

Зазвонил – мелодией «Владимирский централ» незабвенного Михаила Круга – чей-то мобильный телефон.

– Останови! – строго велел водителю Василий Васильевич и, поднеся к уху громоздкую чёрную трубку, пафосно известил: – Депутат Музыка слушает! Что такое? Не понял, повторите…. Да, вы с ума сошли! Безобразие, я буду жаловаться! Прессу поставлю в известность о таком потрясающем головотяпстве…. Личное указание губернатора? Ладно, вас понял…. Без вопросов. Всё выполню в лучшем виде! – запихав мобильник в карман мятого пиджака, громко объявил: – Пришло указание – срочно поменять маршрут! Вернее, разворачиваться на сто восемьдесят градусов и следовать – через Рязань – на северо-восток, в Клепиковский район. Говорят, что с воздуха обнаружено сразу несколько очагов возгораний в районе Уржинского озера. Доедем до Требухино, остановимся, перекусим и закупим продовольствия на несколько суток. На такой экстренный случай у меня с собой имеется полторы тысячи казённых рублей.