Шрифт:
Родилась и выросла в Днепропетровске, сейчас проживаю в Ярославле.
Образование – высшее экономическое, полученное от безысходности. Некоторое время работала бухгалтером, затем стала писать статьи для сайтов и журналов. В 2012-13 гг. замахнулась на художественную литературу.
Первой публикацией в 2015 году стал рассказ в межавторском сборнике «Русский фантастический». Через полгода вышел дебютный роман «Магия
Участник Международных литературных семинаров «Партенит».
Принимала участие в разработке нарративной составляющей для компьютерных игр.
Состою в Интернациональном Союзе писателей.
Работаю в жанрах фэнтези и социальной фантастики.
Блог – http://buzuka.livejournal.com
В соцсетях – https://www.facebook.com/laare.de
Деликатная напасть
– Построить деревню и отдать суккубам? – переспросил дядька Пузан.
Староста пожал плечами и протянул ему бумагу с печатью – на-ко, сам погляди. Пузан действительно поглядел – чисто барашек на новую изгородь, поскольку был дядька туповат и малограмотен.
Староста Адыр грузно перевалился с ноги на ногу, пожевал тонкими губами и еще раз потряс бумагой. Было ему неловко. С одной стороны, общее настроение он разделял и видеть соседями суккубов не желал ни на вот столечко. С другой стороны – он, ставленник власти в деревне Сливке, обязан был найти предписанию хорошо звучащее объяснение и обеспечить его выполнение.
– Сами знаете, теперя повсюду такое, – Адыр нахмурил брови, вперился взглядом вдаль и, с трудом припоминая мудреные слова, старательно выговорил, – по мирному уговору меж Человеческим Соизмерением и Другомирьем, Соизмерение принимает на поселение жителей невозможно перенаселенного Другомирья, каковые…
– Тьху, – досадливо выдохнул кто-то в небольшой толпе, выражая мнение односельчан.
Староста сбился, помолчал и кисло закончил:
– Каковые обязовываются соблюдать законы нашего Соизмерения и все такое прочее. Словом, во-первых, возмущаться нечему, а во-вторых, с этим все равно ничего не поделать. Кроме того, деревню для суккубов и без нас построят. А наша задача несложная – получить уведомление и подписать свое согласие.
– А если не подпишем? – для порядка спросил кузнец. Невысокий, жилистый, уже немолодой, он пользовался большим уважением деревенских жителей, поскольку вылезал редко, но всегда по делу.
Адыр поморщился.
– Тогда нам сюда определят кого похуже суккубов, да? – угадал кузнец и трубно хохотнул, – что же это получается за согласие, когда нас уведомляют, а мы примиряемся?
– Да чем вам плохи суккубы? – принялся увещевать староста, зная, что от бумаги все одно не отвертеться, – они ж смирные, оседлые, работящие. А если б к нам эльфов определили, а?
По толпе прошелестело «Боги, сохраните!». У вредоносных, не поддающихся никакому вразумлению эльфов была исключительно дурная слава. Хотя на самом деле никто не поручился бы, что длинноухие и вправду могли за обиду сжечь дом вместе с жителями или что они любили красть сговоренных невест. Или что сводили со дворов собак и жрали их сырыми. Или… нет, наверняка никто не знал, сколько истины в этих слухах. Но что эльфы были шумны и грубы, всем занятиям предпочитали шатание по округе без дела, тащили все, что плохо лежит – это установленная истина. И что длинноухие нахально задирали местных жителей, пьянствовали, не брезговали вымогательством – тоже не вызывало сомнений.
Иногда за нарушение общинных устоев Соизмерения некоторых эльфов высылали обратно в Другомирье, но случалось это куда реже, чем их мелкое и не мелкое пакостничество.
Еще год назад люди пугали непослушную детвору волками и бабайцами, но нынче не было для местных жителей ничего страшней и омерзительней эльфов.
– А если бы, – продолжал, входя в раж, Адыр, – если бы нам сюда прислали кентавров, что посевы топчут и кроют без разбору коров и кобылиц? А?
– А говоришь, пришлые должны блюсти общинные законы, – сказал кузнец с такой укоризной, словно это староста вытаптывал посевы и домогался кобылиц.
Предпочтя не расслышать кузнеца, тот повысил голос:
– Мы и не заметим, что суккубы рядом поселились! Станут себе тихонько поживать, шерсти диковинные прясть, единорогов разводить…
– Каких таких единорогов? – снова ожил дядька Пузан. – Разе ж единорог приблизится к суккубу? Всем же ведомо из бабкиных баек: тех чудных коней с рогом может токо девица изловить, а из суккубов какие девицы?
– Наслушаешься дуростей, а потом несешь не пойми чего, – укорил его староста. Сам он, в отличие от Пузана, бывал в городе не менее десяти раз за год, потому считался в деревне человеком ученым и много повидавшим. – Девицы – они ж с причудами всегда, капризные, заносчивые. А единорог, как всякая скотина, ласку любит. Суккубы же с любой животной могут уговориться, вот и коней рогатых разводят, и еще козочек каких-то чудных, и шерсть с них чешут… Словом, справные, работящие соседи. Чего нам еще надобно, а?
В толпе долго молчали, переглядываясь. В конце концов причину общего замешательства озвучил дед Вась:
– Так а ежели они озоровать станут?
Староста принялся старательно свертывать бумагу трубочкой, всем своим видом давая понять, что разговор закончен. Но дед Вась этого вида не понял и продолжал:
– Ты скажи, чего делать, Адыр? Вот ежели они начнут приходить и того… желания срамные проявлять? А я уже, кхем… могу и не сдюжить! Позору ж не оберешься!
Сбивчивую речь прервал звук смачного подзатыльника. Жена деда Вася, сухощавая старуха, снова занесла большую смуглую ладонь, и дед, виновато втягивая голову в плечи, попятился. Староста сунул свернутую бумагу в карман штанов и оглядел собравшихся:
– Ну что, решили, все согласные? Вот и славненько.
Деревню для суккубов построили приехавшие из города люди. Очень быстро – местные и оглянуться не успели, а в сотне шагов за околицей уже появилось два десятка домиков. Привозили их наполовину готовыми, сгружали с подвод сразу цельные стены – легкие, диковинные, по виду – сделанные из соломы пополам с глиной.
Вселились суккубы тоже без проволочек. Раз-два – и деревня Новая ожила, разбились у домов садики, повисли на заборах горшки и крынки, вырос большой загон для пары единорогов и малый – для кудрявых козочек.