Жатва
Шрифт:
Я даже попробовал сформулировать соответствующую мысленную команду, но она была слишком сложной, чтобы амальгама сходу уловила ее. А для экспериментов сейчас пока не время, да и не место.
Забрав свои вещи, я все-таки поднялся на четвертый этаж и отыскал выход на крышу.
Связь, конечно же, не ловилась даже здесь. Обзор был тоже не ахти. Слева, за дорогой – парк, справа – гаражи, дальше немного частного сектора, постепенно уступающего место многоэтажкам. Но даже то, что я сумел разглядеть, меня не обрадовало.
Со всех сторон, докуда хватало глаз, поднимались в небо столбы дыма
Интерлюдия. Регина
– Скорее! Сюда! Несите ровнее!
Топот множества ног по каменным плитам. Взволнованное дыхание помощников целителя, тащащих носилки. Ровный гул радиумных светильников. Шепотки и возгласы случайных свидетелей. Каждый звук в гулких коридорах зиккурата расслаивается причудливым эхом, множится, возвращается в искаженном виде, смешиваясь со стуком крови в висках. Сквозь плотно сомкнутые веки мелькают мутные пятна света. Но открывать глаза не хочется.
Регина уже давно очнулась. Предательская слабость, настигнувшая ее на посадочной площадке и заставившая рухнуть без чувств, быстро прошла. Она даже чувствовала, как ее кладут на носилки и тащат куда-то вглубь зиккурата, на нижние этажи.
Целители ей не требовались. Она потеряла много крови, однако амальгама делала свое дело. Быстро запечатала, обеззаразила и обезболила чудовищную рану на культе правой руки, подстегнула работу кроветворных органов, запустила восстановительные процессы. Если понадобится, уже через пару часов она сможет ходить, а дня через два-три и вовсе будет чувствовать себя вполне здоровой. На то, чтобы отрастить новую руку, конечно, понадобится куда больше времени.
Впрочем, все это сейчас уже не имеет значения. Жатва в самом разгаре, и промедление даже в пару дней – фатально.
– Переложите ее сюда… Аккуратнее!
Целитель – высокий худощавый мужчина в цветах Дома Ортосов – указал на гладко ограненный каменный блок в центре комнаты, накрытый плотной белой тканью. Помощники, действуя быстро и слаженно, перенесли закованную в золотые латы девушку на постамент. И только после этого она открыла глаза.
Эта зала, как и остальные помещения древнего зиккурата, была холодной и пустой. Ни единого предмета мебели, никаких украшений – лишь голые стены из серого ноздреватого камня, афтарда. Это один из немногих материалов, устойчивых к игнису. Все остальное в такой близости от Пасти очень быстро приходит в негодность.
– Как самочувствие? – встрепенулся целитель и, отогнав ассистентов, подошел вплотную. Его тонкие холодные пальцы бесцеремонно коснулись ее лба, потом лица, оттягивая нижние веки. Регина с трудом удержалась от того, чтобы не сомкнуть забрало шлема.
– Я в порядке, – как можно тверже произнесла она.
– Вам лучше все же снять доспехи и позволить мне осмотреть вас…
– Я сказала – я в порядке! – повторила она, зло сверкнув глазами. – Во мне пятнадцать кластеров амальгамы. Или вы умеете что-то, чего не может она?
– Прошу прощения, мона, я лишь делаю свою работу, – целитель, виновато кланяясь, сделал несколько шагов назад. – Судя по обмороку, раны ваши очень серьезны…
– Пошел вон, – устало отмахнулась девушка, глядя в потолок. – Все вон!
Повторять ей не пришлось – вскоре комната опустела. Регина лежала, не шевелясь, запрокинув лицо кверху и закусив губу. Слезы горячими щекочущими струйками стекали к вискам. Больно не было – амальгама снизила болевые ощущения до минимума. Однако ее терзала иная боль – та, что стократ сильнее любой телесной.
Она проиграла! Подвела свой Дом. И самое страшное – потеряла Свет Зари. Отец никогда не простит…
Расслышав шаги из коридора, она раздраженно обернулась в сторону выхода.
– Я ведь сказала – прочь!
– Регина…
На пороге растерянно замерла Элейна – как всегда, немного нескладная, выглядящая намного моложе своих лет. Еще и в нетипичной для нее дорожной одежде – высоких сапогах, плотных лосинах и куртке с кожаными накладками на локтях и коленях. Волосы, как обычно, собраны на затылке в какой-то невнятный пучок. В этом сестры очень схожи – никакого пиетета к прическам. Но Регина остригает волосы коротко или убирает в хвост для того, чтобы не мешались на тренировках или в бою. А Элейна – чтобы не падали на лоб при чтении.
В детстве они были так похожи, что их часто путали даже няньки. Но с возрастом проявляется все больше различий – в характере, в привычках, в движениях, а со временем и во внешности. Сейчас уже даже не верится, что двадцать восемь лет назад Серебряная Купель одарила Данакта Ортоса близнецами.
Элейна бросилась к сестре, едва не споткнувшись на стыке между напольными плитами…
– Аранос-Хранитель, да ты вся в крови! И… о, нет, твоя рука!
В широко распахнутых бирюзовых глазах плескался неподдельный ужас.
«Бедная моя книжная девочка, – горько усмехнулась Регина. – Зачем ты вообще приехала к Багровой пасти? Тебя ведь предупреждали, что такие места лучше изучать по картинкам в фолиантах».
– Это не моя кровь, – превозмогая слабость, воительница села, спустив ноги с каменного блока. – Ну, по большей части. Я убила гракха. И… еще пару тварей.
Элейна ахнула, и на этот раз испуг ее был смешан с восторгом.
– Сама?! Но ведь… все еще только началось. Я читала, что схватки между жнецами проходят обычно на второй или третий день, когда уже накоплено достаточно трофеев, и…
– Мы схлестнулись случайно, – перебила ее Регина, потому что знала – если сестру не остановить, та увлечется и начнет пересказывать то, что знает, цитируя научные труды чуть ли не целыми абзацами. – Один на один.
– Кто это был?
Мужской голос прозвучал так неожиданно, что обе девушки вздрогнули и обернулись к темному дверному проходу в дальнем конце зала.
Сверкнув отполированным до зеркального блеска нагрудником, на свет вышел мужчина огромного роста, кажущийся еще выше из-за нависающего над головой гербового украшения, закрепленного на спине доспеха. Раскинувший крылья золотой двуглавый орел, символ дома Ортосов, раскрывал клювы в беззвучном крике, а его глаза, выполненные из крупных рубинов, кажется, готовы были прожечь Регину гневным взором. Это странно, но фамильный герб всегда производил на нее именно такое впечатление. Не воодушевлял, не вызывал чувство гордости, а именно пугал.