Жатва
Шрифт:
– Ты во многом права. Чем больше я сама изучаю архивы, тем больше склоняюсь к выводу, что у нас был шанс. Однако, увы, нашим предкам так и не удалось прийти к согласию. И вместо общих усилий по возвращению утраченного началась грызня за остатки ресурсов. Переросшая в самую страшную войну, которую только знал Аксис. Эта война едва не разрушила саму планету. С тех пор речь идет уже просто о выживании. И неудивительно, что в итоге в ход пошли древние темные ритуалы, взывающие к обитателям Заарума. В отчаянии наши предки были готовы на что угодно.
– Даже на сделку с Трогоном, –
– У меня тоже нет на это исчерпывающего ответа. Да, одно из величайших достижений арранов, сравнимых с путешествиями по параллельным мирам – это освоение Заарума. Мы вышли за пределы материального мира. Научились использовать радиум – реликтовую энергию созидания, и в какой-то степени освоили даже работу с игнисом. Вступали в контакты с могущественными сущностями Заарума – с теми, кого раньше считали недосягаемыми богами и демонами.
– Но Трогон – не совсем бог…
– Конечно. Это скорее стихия – безликая и беспощадная. Воплощение энтропии и хаоса. Сила, разрушающая целые миры. Да, мы используем ее в ходе Жатвы, но это вовсе не значит, что мы покорили ее. Это все равно, что идти под парусом и заявлять, что ты обуздал стихию ветра. Или подбрасывать дрова в очаг и думать, что ты – владыка огня.
– Об этом я и говорю. Это опасная игра! И я могу понять наших предков, которые в отчаяние пошли на этот шаг. Но ведь прошли уже сотни лет, и нельзя сказать, что сейчас мы балансируем на грани выживания. Стоит ли дальше испытывать судьбу ради очередной порции ресурсов? Не повторяем ли мы ошибку наших предков, которые не смогли вовремя остановиться?
Их подъем уже заканчивался – в стенах все чаще стали попадаться узкие бойницы, выходящие наружу. Воздух стал менее спертым, а через эти отверстия даже можно было разглядеть кусочки неба. Но это не радовало Элейну – она, наоборот, замедлила шаг, стараясь выиграть еще немного времени. Закусила нижнюю губу от досады – совсем как в детстве. Ей еще так о многом хотелось расспросить Джабари, но времени на это оставалось все меньше.
– Неужели ты думаешь, что весь смысл Жатв сводится к добыче ресурсов из других миров? – спросила ее посол. – Есть ведь и другие мотивы, не столь явные. Но наследница Дома Ортосов должна четко понимать их. И я рада, что мы коснулись этой темы. Это должно стать для тебя хорошим уроком.
Они вышли, наконец, на свежий воздух. Крыша зиккурата была плоской, огороженной по краям зубчатыми каменными перилами, едва доходящими до пояса. В центре ее возвышался огромный веретенообразный кристалл мутно-красного цвета, во много раз выше человеческого роста. Он светился изнутри, как раскаленный уголь, и в этом багровом сиянии даже голограмма Джабари приобрела мрачноватые кровавые оттенки.
Посол проплыла по воздуху к краю, обращенному на долину, и Элейна бесстрашно шагала за ней.
Она не раз видела Долину Багровой пасти на картах. Очертаниями долина походила на кратер от огромного взрыва: непроходимый горный хребет, больше похожий на нагромождение острых торосов, окружал её подковой,
Но карты не могли передать масштаба и мрачности этого места. Даже отсюда, почти с самой вершины хребта, нельзя было разглядеть противоположного края Пасти. Да что там – даже огня соседнего зиккурата не было видно. Хотя, возможно, все дело в погоде. Пасмурно, тучи закручиваются над долиной в гигантском спиралевидном вихре.
У Элейны перехватило дыхание, а сердце тревожно затрепетало. Она так много читала о Жатвах, но даже ей бы трудно поверить в то, что она сейчас перед собой видела.
Сама суть ритуала была простой и в то же время с трудом укладывалась в голове. В основе его лежала сделка с Трогоном, Слепым пожирателем. И это был единственный в истории ритуал, связанный со столь могущественной сущностью Заарума.
Девять зиккуратов Багровой пасти – не то маяки, не то сигнальные флажки для Трогона, позволяющие направить его мощь в нужную сторону. Здесь проходит подготовка к очередному ритуалу. Суть ее держится в тайне, знают которую лишь служители Ординаторов. Но судя по тому, что заточение в зиккурате – это высшая мера наказания в Аксисе, и никто из осужденных на нее пока не возвращался, цена высока.
На то, чтобы накопить достаточно энергии и инициировать очередную Жатву, уходит несколько лет. Но, наконец, девять камней Трогона вспыхивают по окружности Пасти, и происходит ЭТО.
Со стороны это похоже на чудовищную бурю, отголоски которой прокатываются до самого побережья. Гигантскую черную воронку, вздымающуюся над горизонтом, хорошо видно даже из Альтасара. К счастью длится буря недолго, а когда утихает – в Пасти оказывается огромный кусок чужого мира, откушенный Слепым пожирателем.
И начинается Жатва.
После Раскола и ужасающей войны Аксис превратился в практически мертвый мир, насквозь пропитанный игнисом. Энергия хаоса продолжает просачиваться из Заарума и медленно, но верно искажает и разрушает всё живое и неживое. Некогда густонаселенные континенты теперь сплошь покрывают руины и пустоши, населенные жуткими тварями и племенами одичалых номадов. Лишь в окрестностях Пасти, на побережье Лазурного моря, сохранилось несколько анклавов, защищенных куполами из радиума. В них и их окрестностях и сохраняются последние остатки цивилизации. И во многом только благодаря ресурсам, поступающим из Пасти.
Из осколков чужих миров, попадающих в Пасть, на протяжении нескольких лет до следующей Жатвы вывозится все, что только можно. Нетронутые игнисом строительные материалы, металлы и другие ископаемые, древесина, питьевая вода, гумус. Но больше всего ценится живой товар. Любая живность – от полезных бактерий до крупного скота. А если повезет, и в Пасти окажется часть мира, населенного разумными существами – то самой желанной добычей становятся гелоты. Так на Аксисе называют свежих рабов – пока те не будут распределены между Домами и не обретут другой статус.